Книга Игра на чужом поле - Александра Маринина

– Можно. – Его голос стал холодным. – Твояпрямота меня убивает. Ты со всеми так?

– Как – так?

– Не играешь в карты. Расставляешь не только точки над«i», но и знаки препинания. У тебя, наверное, и друзей-то нет?

– Нет, – согласилась Настя. – У меня естьлюбимый мужчина, который заменяет мне всех друзей, вместе взятых.

– Анастасия, – простонал Дамир, – тыневыносима. Черт меня дернул увлечься тобой. Ладно, досматривай кино, а я покасделаю кофе.

…На экране уже совсем взрослый внук переживал трагедиюодиночества. «Ты отнял у меня дар слова, – упрекал он деда. – Я неумею нормально выражать свои чувства, я могу только играть. Я растерял всехдрузей, от меня уходят женщины, потому что я косноязычен и могу объясняться сними только при помощи музыки». – «Зато ты создал великую, бессмертнуюмузыку», – отвечал ему умирающий слепой дед. «Я не хочу этого! Я хочу,чтобы у меня была жена, дети, друзья, я хочу быть как все!» – «Человек,сочиняющий великую музыку, не должен быть как все, – отвечал дед. –Если у тебя есть дар, забудь про обычную жизнь с ее правилами и прочимиглупостями. Они не для тебя. Ты – гений». Дед медленно угасает, а внук, стоярядом с его постелью, исступленно кричит: «Я не хочу быть гением. Не хочу, нехочу, не хочу!..» И вдруг, поняв, что не умеет выразить словами всю боль, всюненависть к деду, к самому себе, к музыке, он хватает скрипку и начинаетиграть. Конец фильма.

Это была, на Настин взгляд, превосходная работа. Дамирпо-настоящему талантлив, с этим трудно спорить. Его музыкальные способностираскрылись в фильме в полной мере, да и сюжет не рядовой.

– Тебе понравилось? – Дамир заглянул ей в лицо.

– Очень, – искренне сказала Настя. – А естьеще что-нибудь?

– Нет, я привез только одну кассету, хотел показатьРегине.

«Интересно, а что же еще ты ей показывал? За какую работуона тебя так безжалостно критиковала и называла халтурщиком? За эту? Еслипамять мне не изменяет, то сегодня днем ты вполне определенно заявил, чтоРегина Аркадьевна этот фильм еще не видела. Опять ты врешь, Дамир Исмаилов. Ноя не буду ловить тебя на слове и уличать во лжи. Я не на работе. Ну, поставлю ятебя в неловкое положение, покажу, какой ты неумелый лгун и какая япроницательная. И дальше что? Мне с тобой детей не крестить. Хочешь врать –пожалуйста, сколько угодно. Меня это не касается».

Потом Дамир долго и нежно целовал Настю, гладя ее по спине иласково перебирая длинные волосы, и опять Настя внутренним метрономомпросчитывала ситуацию, называя себя при этом циничной, холодной и начистолишенной романтичности. «Я – моральный урод, – уже в который раз запоследние дни повторяла она про себя. – Почему я не могу расслабиться иполучить удовольствие от ухаживаний красивого талантливого мужчины? Почему мнетак скучно?» Она дала Дамиру поблажку и на этот раз досчитала до двадцати.Потом поднялась, пожелала ему доброй ночи и ушла к себе.

* * *

У Павла Добрынина было выработанное годами твердое правило:никогда не оставаться у женщины до утра. Понятие «утро» в его представлении несвязывалось с каким-то определенным положением стрелок на часах. Главнымкритерием была утренняя атрибутика: умывание, разговоры, совместный завтрак,одним словом – все, что так или иначе напоминало семейный уклад. Даже если онпросыпался в чужой постели в десять утра, он немедленно одевался и уходил. Такему было проще.

Оторвавшись от роскошного тела брюнетки, Павел взглянул начасы – почти половина четвертого. Двести тысяч, считай, в кармане, судовлетворением подумал он. Пора идти к себе и хоть немного поспать.

Брюнетка отнеслась к этому с пониманием и не удерживала его.Видно, она с ним одной породы, ищет разовых развлечений, а не постоянныхпартнеров.

Подойдя к номеру 240, Павел тихонько постучал. Не услышав задверью никаких шорохов, свидетельствующих о том, что сосед проснулся и сейчасоткроет ему, постучал погромче. Тишина. Он осторожно нажал на ручку. Дверьлегко поддалась. Ну, паразит, разозлился Добрынин, дрыхнет без задних ног внезапертом номере. Ведь сколько раз предупреждал, чтобы не оставлял дверьоткрытой: его, Павла, кожаная куртка, фотоаппарат, двухкассетник и прочеебарахло стоят бешеных денег, а вдобавок у них в номере хранится общая касса, нетолько их с Николаем, но и Женькины вклады в игру. Поразительная беспечность.

Включив верхний свет, Павел приготовился устроить приятелювыволочку. Тот неподвижно лежал, укутавшись одеялом и повернувшись лицом кстене.

– Эй, Коляныч! – громко позвал Добрынин. –Ну-ка просыпайся! Нас обокрали.

Сосед не шевельнулся. Павел подошел к нему, потряс за плечо.Крик застрял у него в горле.

* * *

– Что же нам делать? – растерянно спросилаСветлана Коломиец. Она сидела на диване, свесив босые ноги на пол и укутавплечи одеялом.

– Надо линять отсюда, пока за нами не приехали. В нашемраспоряжении около четырех часов.

Влад медленно ходил по комнате, его знобило, и он никак немог согреться.

– Вся беда в том, что нам некуда деваться. Нас найдутмоментально – красивая девушка и с ней лилипут. Колоритная парочка, ничего нескажешь.

– А если просто уйти отсюда, пока нас не хватились, изатаиться? – предложила Света. – Найти какой-нибудь подвал илизаброшенный дом и переждать какое-то время?

– Ты забыла самое главное. Я же на игле. Тыпредставляешь, что будет со мной завтра? Сколько у нас денег?

– У меня – тысяч двести, не больше. А у тебя?

– Только на обратную дорогу.

– Может, успеем до наступления утра уехать из города?Давай попробуем. Ты знаешь, где вокзал?

– Понятия не имею, я прилетел на самолете. А ты?

– Я тоже. Городской транспорт не ходит, на улицахпусто, дорогу спросить не у кого. Такси?

– Отпадает. В нормальных городах в наше время простыетаксисты ночью не работают. Только мафиозники. Прямо к ним в лапы и сунемся.

– А вдруг повезет, а, Влад? Возьмем частника.

– Ты в уме? Какой частник в четыре утра посадит вмашину незнакомых людей? А если и посадит, то только с одной целью: завезтиподальше и ограбить.

– Ну нельзя же так, Владичек, – жалобно всхлипнуладевушка, – если в каждом человеке видеть преступника, значит, у нас вообщенет выхода. А он должен быть, ты слышишь меня? Обязательно должен. Умирать-тоне хочется. Влад, ты же мужчина, ты должен придумать что-нибудь.

– Значит, так, девочка… – Влад остановился на секунду,потом продолжил мерное хождение по комнате. – Если мы не выберемся отсюдадо утра, нам конец. Пытаться уехать очень рискованно, может получиться толькохуже. Вариант один – остаться. Для этого нужно сменить одежду и тебе, и мне. Тыв своем платье пятидесятых годов сразу бросаешься в глаза. Обо мне и говоритьнечего, второклассник во взрослой одежде. Еще нужны деньги на жратву и на дозу.Только я ума не приложу, где ее взять, я в этом городе никого не знаю. Но еслимы решим проблему с одеждой, деньгами и дозой, то у нас есть шанс выбраться.Только помолчи пять минут, я должен подумать.