Книга Стерх: Убийство неизбежно: Роман - Николай Басов

– Я разговаривала с местной теткой-администраторшей. Она подтвердила, что Делюжные собирались очень скоренько, даже не успели забрать все вещи, оставили халаты и бритвенный станок. Их кто-то предупредил, это определенно… Еще я освободила апартаменты, теперь они не нужны, не так ли? Живу напротив тебя, дверь в дверь. – Она помолчала, не решаясь сесть. – Сходила в местный «Вечерний Симферополь», нашла парня, который согласился передавать нам данные сводок, предварительно отзвонив в Москву, по дружбе с кем-то из отдела информации «Метрополиса».

– Сегодняшнюю сводку видела?

– Видела, но они не дали мне ее распечатку, – вздохнула Вика. – Нет, пока не найдено никакого трупа девушки. Но вообще-то, – она подняла глаза к потолку, – Крым отнюдь не безопасное место. Столько пьяных драк, случаев поножовщины… Впрочем, меня уверили, что туристов местные, как правило, не трогают. По крайней мере, в разгар сезона.

Стерх посмотрел на Вику чуть внимательней, она поняла и отвернулась. Он вылез из кровати, дошел до душа, пустил холодную воду на полную. И вдруг обнаружил, что и теплая немного идет.

Вышел из душа он освеженный, и даже ощущение собственной бесполезности уже не было таким острым. Оделся в тренировочную куртку и шорты, посмотрел на яйца и молоко. И отправился вниз, в ресторан.

Золотозубый уже был там, кажется, он так и простоял, поджидая Стерха. Уже без вопросов уселся напротив, вытащил пачку сигарет с грузинской надписью, закурил.

– Сложности, пан Стерх?

– Что навело тебя на такую мысль?

– Ну, я должен понимать человеческую натуру, – отозвался золотозубый с широкой улыбкой.

– Что ты сказал обо мне Делюжным?

– А разве я что-то им говорил? Не припоминаю.

Стерх вдохнул, полез в карман, достал бумажник и вытащил копию лицензии частного детектива. Потом достал свою пачку «Кента» и тоже закурил, пока золотозубый изучал бумагу. Наконец, охранник кинул копию на стол.

– Я вчера так и подумал, что ты – тихарь. Неумелый, москальский, жадный тихарь.

– А себя ласкавый пан почитает, видимо, щедрым крымским, тертым честнягой… Которому, впрочем, пальца в клюв не клади. – Снова блеск зубов от широкой улыбки. – Что ты рассказал им обо мне?

– Да в общем-то, ничего особенного. Просто спросил, не знает ли он тебя? Ну, и еще спросил о том, не заметил ли этот парень, что ты сидишь у него на хвосте? Он уехал?.. А мне даже не жалко.

Стерх смотрел на него внимательно, спокойно и грустно. Постепенно ухмылка сползла с лица золотозубого. Чтобы поддержать себя, он загасил свою сигарету и тут же взял одну из пачки Стерха.

– Сколько он тебе заплатил?

– Он оказался щедрее, чем ты, Стерх.

Стерх вздохнул. Официант принес тарелку каких-то сероватых пельменей, обильно политых соусом с аджикой. И большой бокал местного красного вина. Пельмени в горло не шли, зато вино оказалось почти не разбавленным. Прожевав, Стерх спросил:

– Тебе не приходило в голову, что отношения этого… Делюжного с его девушкой могут быть сложнее, чем кажутся на первый взгляд? – Он попытался справиться со следующим пельменем, но это оказалось делом невыполнимым, он отодвинул тарелку. И окончательно взялся за вино. – Тебе, мастеру психологического портрета, не бросилось в глаза, что выговор этого… Делюжного так же подходит к Приднестровью, как мой, скажем, к местному сюсюканью?

– Что ты хочешь сказать? – золотозубый набычился, и сразу стало ясно, что драки он не боится. Может быть, наоборот, даже не прочь подраться. Но в планы Стерха это не входило.

– Ты слышал когда-нибудь о фальшивых паспортах?

– Ха, о фальшивых паспортах я могу спеть пану Стерху не одну байку. Кроме того, паспорт пана Делюжного был настоящим, выданным в ментуре, без балды. Я проверил. А что касается выговора… Мне неизвестно, откуда Делюжный приехал в Приднестровье. Он мог осесть там, будучи и из москалей, как ты. Но мне показалось, что у него небольшой след Ставропольского выговора.

– А не обратил ли ты внимание, братец, на его машину? На номера, которые стояли на его «Вольво»?

– Разве у него была «Вольво»? Удивительно, я решил, что он прибыл к нам на сереньком «Запорожце». И вот у этого «Запора» номера были самые что ни на есть Приднестровские. Но я готов признать, что мог и ошибиться, ведь так трудно следить за всем, что тут происходит, и правильно определить машину каждого из наших гостей… Ты не находишь, что это почти невозможно?

Стерх сложил лицензию, забрал свои сигареты, допил вино. Все это не имело смысла. Митяше и Нюре дали двухместный номер, хотя ни у кого не возникало сомнения, что они не муж с женой. На них натравили этого золотозубого шакала, потому что это считалось в порядке вещей. И он должен был выбить, выпросить, «отначить» у мягкотелого дурачка-москаля какую-то дополнительную мзду. Это был их бизнес. Обычный, бесчеловечный хохляцкий бизнес, когда платить должен тот, у кого есть деньги. Безотносительно к тому, насколько это справедливо и честно.

Если украинские таможенники прославились на всю Европу своими немереными поборами, если они практически грабили поезда с пассажирами, пересекающими узкую полоску случайно доставшейся им земли между Ростовом и Белгородом, если верхушка погрязла в воровстве, размеры которого превышали только размеры воровства российского, если вся эта, так сказать, «незалежная» республика годами не платила за газ, за нефть, поставляемые из России, а при случае и подворовывала его, – то почему в этом подлом и грязном отельчике в пригороде Симферополя должно быть иначе?

– Один последний вопрос? Это ты спустил воду из моей машины, или это сделал Митяша?

– Кто?

– Ты или он?

Внезапно золотозубый оскалился в совершенно очевидной маске ненависти.

– Этот фраер не сумел бы спустить воду. Он бы разлил ее по асфальту, и ты мог бы заметить… Пришлось мне попросить у уборщиц таз, плоский такой… Чтобы ты не трехнулся.

– Понятно, – кивнул Стерх. – Очень правильная оценка способностей… пана Делюжного.

Он купил по дороге бутылку сухого вина и вернулся к себе, на шестой этаж. Вызвонил к себе Вику, и они вдвоем съели ранее принесенные булочки, которые оказались безвкусными, как и местные пельмени, выпили вино.

Теперь их положение стало безнадежным. Митяша мог прикончить Нюру где угодно, сбросив ее с горы. А мог утопить, отправившись поплавать под луной и парализовав одним, достаточно простым ударом в шею, или вообще убить ее и закопать в тенистой, диковатой местной лесопосадке, хотя в такой версии Стерх уже сомневался, для этого все-таки требовалось какое-то присутствие духа, которое Митяша, кажется, ни разу не продемонстрировал.

Когда Вика ушла, чтобы позвонить своему приятелю из «Вечернего Симферополя», Стерх опять разделся и лег в кровать. Его трясло, он чувствовал себя не просто больным, а неизлечимым. К тому же, он не верил, что их трюк с милицейскими сводками хоть чуть-чуть поможет делу. Но ничего другого не придумывалось.