Книга Лямур, тужур и абажур - Наталья Александрова

Стараясь не шуметь, я двинулась к выходу из магазина.

Однако в темноте я сбилась с дороги и оказалась в каком-то узком коридоре.

И тут услышала совсем рядом какой-то странный звук. Как будто в темноте кто-то тихонько печатал на пишущей машинке. Или выстукивал сообщение азбукой Морзе.

Я замерла на месте, прислушиваясь.

Глаза немного привыкли к темноте, и я разглядела слева от себя приоткрытую дверь. Именно оттуда и доносился странный стук.

Конечно, я понимала, что нужно скорее смываться из магазина, но загадочный звук не давал мне покоя. Я чувствовала, что он каким-то образом связан с убийством директора…

Так или иначе, я нажала на дверную ручку, толкнула дверь и проскользнула в тесное помещение.

Прямо против двери в темноте светился белым овальным пятном унитаз.

Так, приплыли. Чего я в туалете-то позабыла?

Как ни странно, здесь было светлее, чем в коридоре, – наверху находилось маленькое матовое окошко, в которое сочился с улицы свет фонаря.

В слабом разбавленном свете я разглядела скорчившуюся на полу женскую фигуру.

Приглядевшись, я узнала Лену. А прислушавшись, поняла, что стук, который я услышала из коридора, издавала она.

Лена просто-напросто стучала зубами.

Первой моей мыслью было плюнуть на все и немедленно удрать из магазина.

Но потом частный детектив в моей душе проснулся и громко заявил о себе. И, кстати, сообщил, что сейчас – единственный подходящий момент, чтобы заставить Лену сказать правду.

Сейчас девица не сможет врать и расскажет про Машин кулон и про убийство директора, которое сейчас, честно говоря, волновало меня больше, чем краденый кулон.

Я наклонилась над ней, схватила за лацканы пальто и как следует встряхнула.

При этом зубы Лены клацнули, как кастаньеты.

– За что ты его убила?! – проговорила я замогильным голосом, каким, наверное, говорила тень отца Гамлета.

Лена еще раз клацнула зубами и едва слышно выдохнула:

– Не убивала я его… когда я вошла, он уже был мертвый…

Да… новый поворот сюжета! Ведь я только что решила, что Лена сейчас не в том состоянии, чтобы врать. Значит, она действительно не убивала антиквара…

Но если не она, то кто же?

– Ты не врешь? – на всякий случай переспросила я, буравя ее пронзительным взглядом.

Тем самым, который я долго отрабатывала перед зеркалом. И опробовала на Бонни. Признаюсь честно, на бордоского дога мои взгляды не произвели никакого впечатления.

– Нет… – прошелестела она одними губами и для верности помотала головой. Вдруг в глазах ее мелькнула жизнь, она уставилась на меня и спросила почти человеческим голосом: – А ты кто такая?

– Детектив, – ответила я почти правду.

– Я его правда не убивала… – повторила Лена, постепенно оживая.

– Где кулон? – задала я следующий вопрос из своего списка.

Раз уж не вышло с убийством, надо разобраться хотя бы с кулоном, пока она еще отвечает на мои вопросы…

Но не тут-то было!

– Какой кулон? – спросила Лена, удивленно уставившись на меня.

– Вот только не надо вводить следствие в заблуждение, мы все равно докопаемся до правды! – произнесла я фразу, которую говорил следователь в каком-то старом советском фильме. – Ты прекрасно знаешь, о каком кулоне я говорю!

– Понятия не имею! – ответила она твердо.

Я почувствовала, как почва уходит у меня из-под ног.

Но ведь я же своими ушами слышала, как она торговалась с директором магазина насчет этого злополучного кулона!

– Кулон, который ты украла у Маши Галкиной! – произнесла я с той же грозной интонацией, но без прежней уверенности.

– Какой кулон? А разве он пропал? – удивилась Лена. – Да не брала я этот кулон! – воскликнула она с искренней обидой. – Что за ерунда? Я не воровка!

– А что же тогда ты хотела продать антиквару? – попыталась я снова прижать ее к стенке. – Я сама слышала, как ты говорила про изумруд! Может быть, ты и не воровка, но твоему бойфренду грозят серьезные неприятности, вот ты и не устояла…

– Да при чем тут Машкин кулон! – возмущенно выпалила Лена. – Вот, посмотри!

И она достала из-за пазухи маленькую бархатную коробочку.

Я нетерпеливо выхватила коробочку у нее из рук, открыла ее… моему разочарованию не было предела: вместо кулона, который я надеялась увидеть, на черном бархате коробочки лежал старинный золотой перстень. В центре его красовался крупный темно-зеленый камень, как бутон цветка, охваченный золотыми лепестками. На этих лепестках, словно капли росы, сверкали мелкие бриллиантики.

– Какая красота! – проговорила я восхищенно.

– Это перстень моей бабушки… – мрачно сообщила Лена. – Последнее, что от нее осталось…

– И ты хотела из-за этого козла Гарика продать бабушкину память?! – возмущенно воскликнула я. – Последнюю семейную ценность?

– Ты про него ничего не знаешь! – огрызнулась Лена. – Он… он несчастный…

– Да он эгоист и мерзавец! Это сразу видно! Воспользуется тобой, а потом выбросит…

– Заткнись! – вскрикнула она. – Что ты понимаешь! Он такой… такой… он особенный!..

Эта вспышка эмоций имела свою положительную сторону: Лена перестала трястись и ожила.

– Ну ты и дура! – проговорила я с чувством. – Особенный… да ничего в нем нет особенного, кроме особенной наглости. Вот ты – действительно особенная дура! Сколько можно терпеть такое хамское отношение? Вот уже доигралась – влипла из-за него в историю с убийством… Это что, по-твоему, – шутки?

Она вздрогнула, и снова в ее глазах плескался страх. Видимо, вспомнила, как нашла труп в соседней комнате…

Ну, может, хоть слегка поумнеет!

– А вообще, откуда ты знаешь про Гарика? – На этот раз в ее глазах мелькнула подозрительность.

– Профессиональный секрет! – строго отрезала я. – Я ведь все-таки детектив!

Кажется, такое объяснение не очень ее устроило, но тут дверь приоткрылась, и к нам заглянул дядя Вася.

– А что это вы тут делаете? – спросил он, удивленно разглядывая сидящую на корточках Лену и меня, склонившуюся над ней.

– Занимаемся психотерапией! – отмахнулась я. – Видите – девушка в шоке…

– Что насчет кулона? – осведомился он строго. Мол, кого сейчас интересуют Ленины нервы, мы сюда, вообще-то, по делу пришли, и время у нас не казенное…

– Насчет кулона мимо, – сообщила я. – Ошибочка вышла. Но тут есть обстоятельства более серьезные. В соседней комнате… точнее, в кабинете, труп директора. Или хозяина, я уж не знаю.