Книга Ночь Крови - Ричард Кнаак

Прибывшие силы быстро усмирили протестующих. Суровыелегионеры не стеснялись убивать любого, кто оказывал даже видимостьсопротивления. Теперь по улицам тянулись вереницы тех, кто был объявлен врагомгосударства и бунтарём, даже если эти «те» никогда не проявляли никакой любви кЧоту.

Их заковывали в цепи и грузили на корабли, чтобы отправитьтуда, где, как выразился Хааб, «они смогут принести пользу империи единственновозможным образом».

Хотя попытка восстания на Мито оказалась единичным случаем,переворот ощутимо встряхнул государство. Суда, загруженные солёной козлятиной,пшеницей из Эмира или плодами хлебного дерева с Тенгиза, оказались обложенныминовым налогом «на изменение империи». Весь поток продовольствия, будь то рыбаили мясо, зерно или вино, распределялся согласно прямым приказам императора;часть налогов теперь уходила в личную казну Хотака. Несколько патриархов изчисла Домов, поддержавших нового императора, попробовали возмущаться и дажесоздать нечто вроде сопротивления, но это продолжалось только до тех пор, покапервый из них не проснулся утром закованным в цепи.

Уверенный в себе Хотак сделал и следующий шаг. Теперь всеминотавры, способные держать оружие, обязательно обучались бою и обязаны былислужить в армии — причём служить не так, как это было раньше, когда насолдатские вольности смотрели сквозь пальцы: флот и легионы, на многодесятилетий оставленные без внимания, теперь реорганизовывались и пополнялись.

Хотак, без сомнения, мечтал о единой нации воинов,объединённых единой идеей. Со всех концов империи потянулись вереницы рекрутов,многие далёкие уголки остались без крепких рабочих рук. В крупных поселениях наМитасе отряды Стражи прочесали трущобы и злачные места, дубинками и копьямипревращая в солдат недавних пьяниц и грабителей. Тогда же были сожжены всеигорные заведения, признанные ещё одной чертой грязного наследия Чота.

Спустя всего два месяца после подписания указа о всеобщейвоинской повинности легионы увеличились вдвое. Сила минотавров росла — ирассчитана она была на весь Кринн.

Леди Нефера скользила по пустынному каменному коридоруХрама. По обе стороны от неё в мраморных альковах возвышались двадцати футовыестатуи — странные создания, изваянные в похожих на саваны одеждах, мрачнопоглядывали на жрицу сверху, словно удивлённые неожиданным вторжением. На ихголовах были установлены овальные светильники из бронзы, и только они освещалиокружающее пространство. Высоко под потолком было вырезано несколько узкихбойниц, но они скорее служили для вентиляции, нежели для освещения. В неясномколебании теней исполины казались ожившими призраками, настоящимипредшественниками ныне живущих, именно теми, в честь кого назвала Нефера своюрелигию.

Прислужники в белых одеждах с красными рукавами согнулись впочтительном поклоне, встречая её, две женщины с туго стянутыми на затылкегривами встали за её спиной. Стоящие в карауле Защитники, одетые в полную броню— чёрную с золотом, крепче сжимали шипастые булавы, когда она проходила мимо.

Вокруг леди Неферы словно крутился лёгкий водоворот теней иветра, задувая могильным холодом другого мира. И статуи, и минотавры ощущалиэто, и если первые, казалось, вот-вот оживут, то вторые лишь испуганнотаращились в пол, боясь привлечь к себе тёмное внимание прищуренных глаз.

Когда жрица приблизилась к своим покоям, две мускулистыепослушницы вскинули секиры в салюте. Одетые так же как и Защитники, они неносили шлемов и подчинялись только Нефере, и никому более. Старшая из них упалана одно колено и направила рога в пол, обнажив беззащитную шею под мотнувшимсяконским хвостом.

— Повелительница, твой сын ожидает в покоях.

Нефера вспыхнула, но постаралась скрыть своё недовольство,пока входила внутрь. Её сын, даже спустя столько дней, не мог забытьразочарования, постигшего его во время коронации.

Как всегда одетый в серое, Арднор сидел за её изящным столоми отхлёбывал вино прямо из горлышка бутылки. В руке он вертел полу раскрученныйсвиток, который — Нефера с яростью поняла это — лежал раньше в запертом ящике.Тёмные глаза жрицы расширились, плечи напряглись.

— А ну встань! — рявкнула она. — Что ты себе позволяешь, явившисько мне в таком виде?

Леди Нефера вырвала пергамент у сына. Верховную жрицу оченьмало беспокоило то, что сын пьян, и гораздо больше то, что именно он уже успелнайти в её бумагах.

— Хотел… поинтересоваться, а что делает старый Наймон водном из этих списков? — прогрохотал Арднор. — Чем он провинился?!

До матери докатилась волна крепкого винного запаха.

— Ничем пока… но в его характере задавать слишком многовопросов… Он будет… пока под наблюдением.

Дёрнув ушами, огромный минотавр попытался пьяно рассмеяться,но в итоге закашлялся и только хрипел, ударяя себя по груди. Нефера подождала,пока он отдышится, и помогла сесть ровно.

— Арднор! Прекрати накачиваться вином и займись, наконец,делом! К чему твои вопросы? Ты знаешь, что будет, если тебя в таком состоянииувидит отец?

— Ты прекрасно… знаешь, что отец в твои покои… что ноги егоздесь не будет. — Арднор поднялся и откинул бутылку на кресло. Рубиновая струяначала впитываться в драгоценную обивку. — Отец… стыдится этого места и…стыдится нас!

Леди Нефера отвесила ему звонкую пощёчину, минуту мать и сынсверлили друг друга яростными взглядами, потом Арднор отвёл глаза.

— Никогда больше не произноси этого.

Сын угрюмо кивнул. Нефера посмотрела на него внимательней иувидела, что тот сильно похудел за последнее время, а вся его одежда испещренастарыми винными пятнами.

— Прости меня за эти слова. — Арднор глубоко вдохнул, азатем выдохнул. Нефера постаралась не обращать внимания на новую волну винныхпаров, обрушившуюся на неё. — Они были опрометчивы и необоснованны…

— И кроме того — очень опасны. Я только что из дворца.

Все следы опьянения вмиг слетели с Арднора, он напряжённонаклонился к матери и внимательно поглядел ей в глаза:

— Ты говорила с ним?! Он сказал, зачем так опозорил меня?

— Я действительно беседовала с твоим отцом, и он оченьразумно объяснил мне, почему вынужден был так поступить. Ему необходимоукрепить свою власть, а на это нужно время. Как только мы все обретём некуюстабильность, ты, сын мой, будешь немедленно провозглашён наследником. Просто надонемного подождать, вот и все.

— Ждать… Как долго? Пару дней? Неделю?

Она рассердилась уже по-настоящему: