Книга Манхэттен по Фрейду - Люк Босси

На первом был рисунок китайскими чернилами. Солнце посылало четыре волнистых луча в центр листка, на треугольник, обращенный вершиной вниз. Внутри него находилось изображение странной, жутковатой твари, напоминавшей дракона. По каждой стороне треугольника ползла змея с плавниками и головой, увенчанной крошечной короной. Над каждой змеей было написано одно и то же слово: Ignorantia.[6]

— Да что же это?! — воскликнул Кан и взял следующий листок.

Второй рисунок походил на первый, но некоторые детали все же отличались. Теперь вершина треугольника была обращена вверх, и его пересекала линия. У змей были крылья, а рядом надпись Fanatitia.[7]

На третьем рисунке перечеркнутый треугольник снова был повернут вершиной вниз. Вместо змей появились пятнистые ящерицы, над которыми было написано Ambitio.[8]В самом низу виднелись две строчки, написанные крошечными буквами. Кан с трудом разобрал:

Ваши Предательства навлекли мою Кару.

Моя Свадьба станет Апофеозом.

Инспектор почувствовал себя полным невеждой.

— Что это такое? — раздался голос у него за спиной.

Кан подскочил на месте и лишь секунду спустя понял, что это Ренцо.

— Понятия не имею, — ответил инспектор и рассказал, что убийству Корда предшествовало исчезновение двоих людей. Ренцо потрясенно читал список имен самых могущественных людей Америки.

Теодор Рузвельт, бывший комиссар полиции Нью-Йорка, бывший президент Соединенных Штатов.

Марион Уолдорф, строительный магнат, семья которого владела двадцатой частью Манхэттена.

Джорж Макклиллен, мэр Нью-Йорка.

Джон Пьерпонт Морган, финансист, способный одним щелчком пальцев вызвать колебания на бирже.

Дэниел Бернэм, архитектор Утюга.

Никола Тесла, физик и инженер, автор множества революционных изобретений.

Вудро Вильсон, ректор Принстонского университета, известный юрист-конституционалист.

Уильям Мур, глава предприятия, производящего оружие и заключившего сорок семь официальных контрактов с американским правительством.

Адольф Окс, глава «Таймс».

Эмери, Уилкинс и Август Корда.

— Надо допросить этих людей! — сказал Ренцо, выйдя из оцепенения.

— Все не так просто… — Кан помолчал. — Это тайная организация. Окс даже тогда, когда я спрашивал его об исчезновении Эмери и Уилкинса, ни словом не обмолвился насчет клуба. Этот список не доказывает его существования. Более того, эти люди достаточно сильны, чтобы отстранить нас, если мы начнем им досаждать.

— Что же нам делать?

— Искать доказательства. Докажем, что клуб существует и связан с нашим делом.

— В досье Корда не упоминается об его принадлежности к какому-либо клубу, — Ренцо листал документы. — В начале девяностых он был масоном, потом вышел из ложи. Потом — ничего.

— Вот это-то и кажется мне странным. Такой человек, как Корда, должен был быть членом одного, а то и нескольких влиятельных клубов.

Действительно, в начале века возникла мода на клубы для тех, кто хотел подняться вверх по социальной лестнице. В Америке насчитывалось семьдесят тысяч лож трехсот различных орденов, в которые входили как минимум пять миллионов человек.

— Исчезнувшие были членами других клубов, — продолжил Ренцо, пробегая глазами досье. — Уилкинс — член-основатель некоего Ротари-клуба, созданного несколько недель назад в Нью-Йорке.

— Его цель?

— Защищать интересы своих членов, развивать гражданский дух, трудиться на благо нации. Ну, как обычно… А Эмери — член кучи организаций, среди которых и Большая масонская ложа Нью-Йорка, и объединение литераторов «Ассоциация столетия», и даже «Рыцари Пифии».

Кан кивнул. Самыми влиятельными организациями были могущественные духовные ордена с красочными названиями: «Осторожные патриции Помпеи», «Странные ребята», «Маккавеи», «Свидетели Иеговы». Все они процветали, играя роль страховых агентов для своих членов. Некоторые иногда опускались до криминальных дел.

— След виден, — заключил Кан. — Корда могли убить те, кто выкрал Эмери и Уилкинса, и по одной и той же причине: принадлежность к клубу. Это означает, что мы теперь расследуем не убийство одного человека, а нападение на сообщество. И из этого следует еще один вывод.

— Какой?

— Что члены этого сообщества следят за каждым нашим движением.

В коридоре послышались торопливые шаги. Кто-то стремительно приближался к кабинету главного инспектора.

— Тихо! — сказал он. И успел спрятать рисунки в папку за секунду до того, когда дверь отворилась.

— Отличная работа, Кан.

Комиссар Салливен в ярко-желтом костюме вошел в комнату и бросил на стол экземпляр «Нью-Йорк таймс».

Кан взял газету и прочел заголовок на первой странице: «Дело Корда: подозреваемый за решеткой». Он пробежал глазами статью: автор хвалил его и критиковал агентство «Пинкертон», не сумевшее защитить Корда.

— Мне звонил мэр Макклиллен, — прибавил Салливен. — Окс, владелец «Таймс», лестно отзывался о вас.

— Мы говорили, — сказал Кан, хватаясь за соломинку, — об исчезновении Бернарда Эмери и Джеймса Уилкинса, двух близких Корда людей. Мы ведь об этом даже не знали.

— Расследование велось агентством «Пинкертон», — напомнил Салливен.

— Мне кажется, нужно взяться за него самим, — сказал Кан.

Салливен посмотрел на него с улыбкой, которая показалась инспектору еще более двусмысленной, чем прежнее недоверие.

— Если есть что искать, ищите. — Улыбка исчезла, сменившись обычным угрожающим оскалом. — Имейте в виду: вам доверяют. Постарайтесь нас не разочаровать.

— В каком смысле?

— Прекратите общение с прессой. Я больше не хочу, чтобы вас цитировали в газетах. Если вы установите связь между исчезновениями и убийством, вы должны доложить об этом мне, и только мне. Ясно? Если же что-нибудь просочится… — Салливен умолк и после короткой паузы отчеканил: — Ваша карьера закончится в верховьях реки. Надеюсь, вы меня поняли?

Кан хмыкнул, услышав жаргон уголовников. Верховья реки — прозрачный намек на тюрьму Синг-Синг, стоявшую на берегу реки Гудзон милях в тридцати к северу от Нью-Йорка.

Интересно, какую роль отводили ему такие влиятельные люди, как Салливен, Окс и Макклиллен в паутине, которую они плели. И окажется ли он достаточно хитрой мухой, чтобы не попасться им в лапы.