Книга Человек без лица - Лоренсо Сильва

Он? Почему, собственно, это должен быть мужчина?

И вдруг ее осенило. Когда она поравнялась со входом в приют для бездомных, оттуда вышел мужчина в черном костюме с белым воротничком, какие носят священники.

— Входи, сестра. В такую ночь нельзя оставаться на улице.

Как полагалось по роли, она заупрямилась.

— Прошу тебя, сестра. Здесь тепло. Тебе дадут поесть. Дадут и местечко, где можно будет поспать.

Она все еще сопротивлялась, но уже с меньшим упорством.

— Здесь ты будешь в безопасности, обещаю тебе. И твоя тележка, и все твои вещи тоже будут в сохранности.

Это решило дело. Словно ребенок, она позволила вести себя за руку. Оставив позади темноту ночи и войдя в ярко освещенный приют, она ощутила запахи кофе, черствых пончиков и вареной картошки. Она нашла себе убежище. Идя шаркающей походкой к деревянной скамье, где тесно сидели люди, она повторяла про себя имя человека, у которого решила просить помощи. Проблема заключалась в том, что он, вероятно, больше не пользовался этим именем. Он был в постоянном движении. Официально он не существовал. Как же в таком случае дать знать о себе человеку, который неосязаем и неуловим, словно ветер? И где, черт возьми, он может сейчас быть?

2

До 1967 года Канкун оставался маленьким сонным городком на северо-восточном побережье мексиканского полуострова Юкатан. В этом году мексиканское правительство в поисках пути укрепления слабой экономики страны решило поддержать туризм как никогда энергично. Но вместо того чтобы усовершенствовать уже существующие курорты, правительство предпочло построить туристский центр мирового класса на совершенно голом месте. К поискам подходящего места с оптимальными погодными условиями подключили компьютер, и компьютер выдал свое решение: новый курорт надо строить на узкой песчаной косе в отдаленной части мексиканского побережья Карибского моря. Строительство началось в 1968 году. Были сооружены самая современная система канализации и водоочистки и надежная в эксплуатации электростанция. По середине песчаной косы проложили автостраду с четырьмя полосами движения. Рядом с автострадой посадили пальмы. На обращенной в сторону океана стороне острова построили отели, которые своей формой должны были напоминать пирамиды древних майя, а по берегу внутренней лагуны расположились ночные клубы и рестораны. И теперь каждый год несколько миллионов туристов посещают это место, где когда-то не было ничего, кроме песчаной косы.

Эта коса, где расположен Канкун, имеет форму семерки. Длина ее двенадцать миль, ширина четверть мили, а с материковой частью она соединяется двумя мостами, по одному на каждом конце. Отель «Клуб интернасьональ», где Бьюкенен застрелил троих латиноамериканцев, располагался в середине верхней перекладины семерки, и Бьюкенен, убегавший по темному пляжу вдоль полосы прибоя, оставляя слева сверкающие огнями здания других отелей, старался решить, что он будет делать, когда добежит до моста на северной оконечности косы. Двое полицейских, которые оказались на месте убийства, свяжутся по радио с коллегами на материковом берегу. А те заблокируют мосты и будут останавливать всех американцев, пытающихся покинуть остров. Скольких бы усилий это ни стоило, полиция отреагирует быстро и эффективно. Канкун гордился тем, что туристы здесь чувствуют себя в безопасности. Множественное убийство требовало максимального реагирования. Чтобы успокоить туристов, надо быстро произвести арест.

При других обстоятельствах Бьюкенен не колеблясь свернул бы с пляжа, прошел между отелями, вышел на вымощенный красным кирпичом тротуар, тянувшийся вдоль автострады, и не спеша перешел бы мост, где любезно ответил бы на вопросы полиции. Но сейчас ни о чем таком не могло быть и речи. Со своим раненым плечом, в пропитанной кровью одежде он привлечет к себе такое внимание, что его немедленно арестуют. Надо было найти другой выход отсюда. В этом месте пляж изгибался, уходя влево, туда, где смутной тенью вырисовывался мост. Он посмотрел на далекие огни отелей на том берегу пролива, отделявшего песчаную косу от материка, и решил, что придется плыть.

Неожиданно он почувствовал головокружение. К его ужасу, у него подкосились ноги. Сердце частило, стало трудно дышать. Это все еще адреналин, успокаивал он себя. Не прошли бесследно и те четыре порции текилы, после которых ему пришлось сначала драться за свою жизнь, а потом убегать в таком темпе по пляжу. Однако с адреналином они старые друзья, и прежде головокружений у него не случалось. Точно так же при его роде занятий ему не единожды приходилось вступать в бой после того, как из соображений конспирации он пил с вышедшим на контакт человеком, добиваясь его доверия. И ни в одном из этих случаев такое сочетание напряжения сил с алкоголем не приводило к головокружению. Да, бывало, что слегка подташнивало, но чтобы голова кружилась — никогда. Как бы там ни было, сейчас голова у него определенно кружилась, да и подташнивало тоже, так что следовало признать: хотя рана в плече и оказалась поверхностной, потеря крови, должно быть, была более значительной, чем он думал. Если не остановить кровотечение, то он рискует потерять сознание. А то и хуже.

Получивший фельдшерскую санитарную подготовку Бьюкенен знал, что для остановки кровотечения лучше всего применить давящую повязку. Но у него не было с собой аптечки первой помощи. Оставался способ, который одно время рекомендовали, но впоследствии от него отказались — наложение жгута. Недостаток жгута состоял в том, что он останавливал приток крови не только к ране, но и ко всей конечности, в данном случае к правой руке Бьюкенена. Если наложить его слишком туго или не ослаблять через определенные промежутки времени, то возникает опасность такого повреждения тканей, которое может привести к гангрене.

Но ничего другого ему не оставалось. На мост влетели спецмашины с включенными сиренами и мигалками. Остановившись у береговой кромки пролива, отделявшего песчаную косу от материка, Бьюкенен настороженно вглядывался в темноту позади себя. Он не увидел и не услышал ничего, указывающего на то, что его преследуют. Но еще увидит и услышит, и притом очень скоро. Он быстро вынул из кармана брюк свой пояс, который отобрал у него второй близнец и которым Бьюкенен вновь завладел, убив того в перестрелке. Пояс был сплетен из тонких полосок кожи, так что нужды в специально проделанных дырочках не было. Язычок пряжки можно было продеть между полосками в любом месте пояса. Бьюкенен наложил пояс на свое распухшее правое плечо выше раны и крепко затянул за свободный конец, действуя левой рукой, а дрожащими пальцами правой, которую он, превозмогая боль и покрывшись от усилия испариной, все-таки согнул в локте, протолкнул язычок пряжки между сплетениями. У него дрожали ноги и потемнело в глазах. Он испугался, что потеряет сознание. Но в следующий момент зрение вернулось к норме, и он огромным усилием заставил ноги двигаться. Даже не видя, он уже ощутил, что кровотечение значительно уменьшилось. Голова кружилась не так сильно. Зато теперь он с тревогой почувствовал в правой руке покалывание и холод.

Подумав, что его синие брезентовые палубные туфли могут в воде соскочить у него с ног, он снял их, связал шнурками и крепко привязал к запястью правой руки. Потом он вынул список своих вымышленных имен, который забрал у убитого второго близнеца. Порвав лист на мелкие кусочки, он вошел в темную воду пролива, и эта удивительно теплая вода поднялась ему сначала до колен, потом до бедер, потом до живота. Когда пенистые верхушки волн стали разбиваться о его грудь, он оттолкнулся от песчаного дна и поплыл вперед. Довольно сильное течение подхватило его. Небольшими порциями он постепенно выпустил в воду все клочки бумаги. Даше если кому-нибудь удалось бы собрать все кусочки — что само по себе невозможно, — то вода уже успела бы смыть чернила.