Книга Черная башня - Луи Байяр

— Я жил в Аррасе, — говорит Видок, — когда началась свистопляска. Видел там одну женщину, век ее не забуду, гражданку Лебо. Была простой монашенкой в монастыре Вивьер, когда якобинцы насильно выдали ее за кюре Нювилля. Оказалось, родственные души. Она решала, кто враги Республики, он отвечал за то, чтобы за свои грехи они заплатили смертью. Я стал свидетелем того, как они казнили месье Вьюпонта за прегрешения его попугая. По-видимому, гражданка Лебо подслушала, как попугай выкрикивает: «Да здравствует король!» Не прошло и недели, как обладатель попугая расстался с головой. Саму птицу пощадили, передали этой самой гражданке на перевоспитание. Она, наверное, все еще его перевоспитывала, когда пришли уже за ней.

С полуулыбкой он наклоняется ко мне.

— Такое уж было время, — шепчет он. — Женщина духовного звания превращалась в женщину из народа и проводила свои дни, перевоспитывая попугая-роялиста. Три состояния, пережитых за эпоху одной Республики.

Я и не заметил, как мы оказались на улице Святой Женевьевы. Опять мы на том же углу. Опять я разглядываю потрескавшуюся штукатурку фасадов, покосившийся колодец, черную грязь сточных канав, саму улицу, такую крутую, что редкая лошадь рискнет по ней скакать. Странно, но в этот момент видимая сквозь медленно тающие лохмотья тумана улица кажется более реальной, чем обычно.

— Значит, вы считаете, что мой отец имел дело с Бурбонами, — замечаю я.

— Возможно, — отвечает он, пожимая плечами. — Единственная проблема, доктор, что все могущие пролить свет на эту историю уже мертвы. И если вы не найдете способ заставить мертвых говорить, боюсь, буду вынужден классифицировать вас как объект пустой траты моего времени.

С этими словами он ослабляет хватку. Вежливо кивает, желает мне приятного вечера и вновь превращается в ветерана забытых войн, шаркающего по Вьей-Эстрапад. Только две детали разрушают иллюзию: правая нога, которую он слегка подволакивает — менее убедительно, чем следовало бы при старой ране, — да лукавая улыбка, расцветающая морщинками на его лице, когда он оглядывается.

— Самое время хорошенько познакомиться с вашим родителем. Как считаете, Эктор?

28 термидора II года

Необходимо переговорить с Баррасом/комиссарами касательно ограничений. Мне разрешено видеть Шарля только на протяжении часа рано утром. Все время в присутствии стражи — никакая откровенность между мной и пациентом невозможна. Если я хочу более длинного свидания, то должен обратиться в Комитет за три дня до желаемой даты.

Все остальное время Шарль проводит в камере в полном одиночестве. Ни огня, ни свечи. Единственные звуки, которые он слышит, — грохот засовов; стук глиняной миски, просовываемой в окошко; голоса, приказывающие ложиться; голоса, которые периодически будят его ночью.

До заключения мальчик, по свидетельствам очевидцев, был живым и веселым; шесть месяцев в камере полностью его изменили: взгляд остановившийся, в поведении никаких признаков интереса к миру.

Еда чрезвычайно плохая. Дважды в день суп, водянистый, безвкусный. Обрезки мяса. Ломоть черного хлеба. Кувшин воды. Объяснил Баррасу, что плохое питание и длительное заключение значительно ослабили пациента. Выразил желание лично сопровождать Шарля на короткие прогулки. Теперь ожидаю решения Комитета общественной безопасности.

Сегодня утром Шарль спросил, почему я им занимаюсь. Я ответил: «Потому что это моя обязанность».

«Но вы ведь меня не любите», — сказал он.

«Совсем наоборот», — ответил я.

Очевидно, хорошее отношение вызывает у него более сильную тревогу, нежели грубость. Узнать больше о том, как с ним обращались раньше.

3 фруктидора

Есть прогресс. Шарль теперь может преодолевать более длинные дистанции б/поддержки. Однако по-прежнему испытывает боль в коленях, лодыжках.

Только что получил сообщение из Комитета: прогулки разрешены. Пациент может покидать камеру на 10 минут, не дольше. Каждый раз в сопровождении меня + 2 стражника.

По зрелом размышлении обратился с дополн. петицией. Учитывая повышенную чувствительность пациента к солнечному свету, прогулки лучше планировать на предвечернее время. Ожидаю решения Комитета.

6 фруктидора

Просьба удовлетворена. Теперь требуются 3 дополнительных сопровождающих.

7 фруктидора

Не похоже, чтобы перспектива покинуть камеру радовала Шарля. Выражает сомнение по поводу всей идеи. Согласился пойти со мной только после того, как я пообещал, что в любую минуту он сможет вернуться.

В качестве меры предосторожности я наложил ему на глаза повязку. Осторожно вывел из камеры. Караульные следовали за нами на расстоянии 3 метров. Подошли к лестнице — это 1-я лестница, на которую ступила нога пациента на протяжении 1+ года. Он всем телом наваливался на мою руку. Ему было оч. трудно подниматься — ноги не раз подгибались. Когда мы достигли вершины башни, дыхание пациента стало оч. тяжелым. Я усадил его на скамейку, чтобы он отдышался и мог опять встать.

Здесь площадка = галерея, с нее открывается вид на двор Тампля + близлежащие улицы. Мы постояли, и вдруг Шарль, не спрашивая меня, одним движением сорвал с глаз повязку. Стоял, моргал в свете сумерек. Смог продержать глаза открытыми 5-10 секунд, не больше.

Постепенно фокус его внимания сместился к звукам. Спросил меня — какая поет птица? Я ответил, что соловей. Да, кивнул он. Правильно. Потом стал спрашивать о других звуках: производимых водоносами и метельщиками улиц, разносчиками фруктов, катящимися дилижансами, о стуке топоров или грохоте падающих досок. Один звук в особенности его заинтересовал. «Что это?» — спросил он. «Свист», — ответил я. Он полюбопытствовал, кто свистит. Дети, они гуляют по бульвару Тампль. «Расскажите, что они делают». Играют в догонялки, кувыркаются, смеются, дразнят друг друга, покупают у разносчика пирожки и т. д.

Объяснения, по-видимому, его удовлетворили. Однако настроение пациента словно бы изменилось. Я спросил: что-то не так? Он отрицательно покачал головой. Однако позже, когда мы уже спускались по лестнице, он спросил (шепотом), не затем ли пришли эти дети, чтобы его убить.

17 фруктидора

Неоднократно обращался с просьбой выделить помощника. Ухода 1 час в день недостаточно. Караульные отказываются выполнять мои указания. Некому делать с пациентом физические упражнения, накладывать мазь на раны, менять бинты и т. д. При таком положении дел вряд ли можно рассчитывать на выздоровление. Получил ответ, что Комитет принял просьбу на рассмотрение.

20 фруктидора

Ответа нет.

22 фруктидора

Из Комитета по-прежнему никаких известий. Все это чрезв. огорчительно.