Книга Дело о волшебном снадобье - Наталия Кузнецова

Собака при виде гостя громко застучала хвостом о дверь и даже попыталась лизнуть мальчишку в лицо. Но Ромке сейчас было не до нежностей.

Проходи, Ромочка, — пригласила его Серафима Ивановна. — Будешь со мной пить чай?

Мальчишка яростно замотал головой:

— Нет, я не хочу. Я только что ужинал. Я пойду. Старушка остолбенела:

Как пойдешь? А зачем же ты тогда приходил?

Просто так. Узнать, как дела. Гуляю себе, вот и зашел.

А ты от меня ничего не скрываешь? — недоверчиво взглянула на него Серафима Ивановна.

Ромка улыбнулся так широко, как только мог, и незаметно стряхнул с куртки капли дождя.

Нет, что вы. Просто погода сегодня хорошая.

А девочки где?

А они отдыхают. Ну, я пошел, до свидания.

С богом, — недоуменно произнесла старушка, запирая за мальчишкой дверь.

Выскочив на улицу имени Сакко и Ванцетти, Ромка тяжело вздохнул. Нелегко ему было разыгрывать из себя довольного жизнью человека, когда каждую секунду просто-напросто хотелось заплакать. Он даже устал от притворства. И не только от него, а и от ужасных мыслей и предположений, от нескончаемой тревоги за Лешку. Еле волоча ноги, он забормотал вслух, совсем как старичок, привыкший разговаривать сам с собой:

Что же делать? Что же делать-то, а?

Голова у него гудела, как пустой чугунный горшок, по которому с размаху саданули молотком. Потом в горшке-голове молнией вспыхнула одна-единственная, совершенно шальная мыслишка, и

Ромка ухватился за нее, как за спасательный круг. Отыскав телефон-автомат, он снова позвонил Катьке, но на звонок откликнулась Александра Юрьевна. Голос у нее был довольный, и Ромкина мыслишка оформилась окончательно. Попросту говоря, он подумал, что его Лешка уже вернулась домой, а он только зря волнуется, мотаясь туда-сюда. Но не спрашивать же об этом у Катькиной матери. Надо проверить самому. Он повесил трубку и известным ему еще с прошлых каникул путем, по узким и запутанным улочкам помчался домой.

Як Серафиме Ивановне ходил, — предупреждая вопросы, сказал он открывшей ему дверь Валерии Михайловне.

Катя нам говорила. А девочки так устали, что уже спать завалились. Ты ужинать будешь?

— Не-а. Меня Серафима Ивановна покормила, — соврал Ромка. Он бы и малюсенького кусочка сейчас не смог проглотить, настолько его сжимала тревога за сестру. А услышав от матери про уставших девочек, он сразу понял, что Лешки дома нет и что надеялся он совершенно напрасно. Иначе с чего бы Катьке притворяться спящей.

Ну, смотри сам, — спокойно ответила Валерия Михайловна.

Ромка демонстративно зевнул:

А я тоже спать пойду. Каникулы же, имею право. Жутко устал за эти дни. То туда, то сюда, ни минуты покоя.

Кто бы возражал. Иди и ложись. А туда-сюда вы гоняли по собственной воле, никто вас не заставлял.

А мы никого и не виним. Только, чур, меня не будить, — предупредил Ромка.

Никто и не собирается.

С чашкой чаю в руках довольная нечасто выпадающей ей безмятежной жизнью Валерия Михайловна отправилась к подруге и телевизору. Знала бы она, что случилось!

Ромка прошел в свою комнату, разобрал постель, уложив под одеяло ряд подушек, а затем тихонько прокрался в комнату к Катьке.

Ты почему пришел домой? — тихо всхлипнув, прошептала она. — Ты же не нашел Лешку, а пришел.

А я скоро опять уйду, — ответил Ромка. — А то, если бы я не пришел сейчас, они бы из-за меня стали волноваться, и вышло бы то же на то же. Ты мне сейчас поможешь незаметно выйти, а когда мы вернемся — он намеренно подчеркнул слово "мы", — то бросим тебе в окошко камешек, и ты нам откроешь. Все поняла?

Ага, — хлюпнула носом Катька. — А куда ты теперь пойдешь?

А вот этого Ромка и сам не знал. Но не сидеть же ему сложа руки! И должна же быть еще какая-то зацепка, ну хоть самая малюсенькая! Надо вспомнить, о чем они еще говорили с Лешкой по пути домой.

Я тут с ума сойду, — продолжала стонать Катька.

Погоди сходить, — прошептал мальчишка. — Сначала скажи мне, о чем вы с Лешкой болтали, когда я в университетском дворе к пушке бегал? Может быть, она тебе еще что-нибудь сказала, а ты не придала этому значения?

Девочка замолчала, задумавшись.

Ну, она меня спросила… ну, об одном человеке, это к делу не относится, а потом сказала, что напрасно Алексей Борисович элитные семена на самом видном месте в коридоре оставил. И что обидно будет, если их тоже украдут, как те образцы масла, которые они приготовили для своих французов.

Ромка насторожился:

И что дальше?

Это все, честное слово. А потом мы тебя позвали и домой пошли. А потом она пропала, — и Катька снова начала всхлипывать.

Теперь задумался Ромка.

Ну что ты молчишь? — потянула его за руку девчонка.

Пытаюсь представить себя на Лешкином месте. У меня, кстати, тоже такая мысль мелькала. Я даже подумал, а не подменить ли мне пакет с семенами так же, как и регламент. И когда мы с тобой в лабораторию ходили спросить, нет ли там Лешки, я, собственно, так и думал, что она именно за этим туда побежала. Тем более что она точно такой же пакет приобрела, как тот, в котором у Алексея Борисовича новый амарант лежит.

Но Илья мог ее и не видеть, — снова шмыгнула носом Катька. — Зачем ей было попадаться ему на глаза? Такие дела незаметно делают.

Ты так думаешь? Елки-палки, почему же мы с тобой еще раз к лаборатории не подошли, когда возле нее никого уже не было!

Ромка вскочил с места:

Тогда я пошел. Ты встань и принеси сюда мою куртку. У тебя это должно незаметней получиться.

Девчонка тихо выбралась в прихожую и притащила Ромке его куртку и кроссовки. Ромка оделся, прошептал: "Жди", — и тихо выскользнул за дверь.

По темным, плохо освещенным улицам, не обращая внимания на обильно поливающий его дождь вперемешку со снегом, Ромка мчался так, словно за ним гнались несколько грабителей. Он выскочил на сверкающий огнями проспект и тут же хлопнулся на выложенном гладкой плиткой тротуаре: дождь любую дорогу превращал в скользкий каток, а уж плитку и подавно. С трудом поднявшись, Ромка потер ушибленное место. "Специально, что ли, здесь плитку насадили, чтобы люди падали", — проворчал он, и, сбавив ход, держась поближе к фонарям, чуть медленнее двинулся к намеченной цели — железным воротам, за которыми скрывался одноэтажный дом под железной крышей.

Тишина во дворе была пугающей. Ромка задрал голову. На небе не было видно ни единой звездочки, так плотно укутывали его мрачные облака. Но дождь внезапно утих. Юный сыщик достал свой "дальнобойный" фонарик и направил его свет в одно из зарешеченных окон лаборатории. Это была комната, где стояла испорченная установка. В ней никого не было. Впрочем, Лешке там и нечего было делать. Ромка посветил еще в одну комнату, затем — в кабинет Алексея Борисовича. Пусто. Где ж Лешка? Неужели лопнет, развеется, как дым, и эта версия, его последняя надежда?