Книга Секрет золотой луковицы - Наталья Александрова

— Вы говорили о том, что эти часы, возможно, с секретом!

— Да, действительно! Вот эти значки, расположенные на ободке циферблата… на первый взгляд они кажутся бессмысленными, просто декоративным орнаментом, но я уверен, что они — часть какой-то надписи. Нужно поставить стрелки часов в какое-то определенное положение, и тогда вы сможете прочесть эту надпись…

— В определенное положение? — переспросил Маркиз. — Но ведь если часы ходят, они непременно в течение суток займут это положение, и узор можно будет прочесть!..

— Все несколько сложнее. Потому я и говорю, что эти часы с секретом. Подождите меня несколько минут, я покажу вам одну старинную книгу, посвященную таким часам… может быть, там мы найдем объяснение, разгадку секрета ваших часов…

— Она у вас здесь? — удивился Маркиз.

— Ну да, я занимаюсь этими башенными часами уже неделю и оборудовал в башне мастерскую, куда перенес некоторые нужные вещи, а также необходимые книги. Подождите меня несколько минут, я скоро вернусь…

Часовщик ловко перемахнул через перила галереи, вскочил на огромную, медленно вращающуюся шестерню, проехал на ней, как на ступеньке эскалатора, перепрыгнул на качающийся рычаг и скрылся за незаметной со стороны дверцей.

Леня ждал, поглядывая на часы.

Вдруг сверху, оттуда, где скрылся Константин, донесся сдавленный, полный страдания крик. Леня всполошился. Он перегнулся через перила и крикнул:

— Константин! С вами все в порядке?

Ему никто не ответил.

Тогда Маркиз вспомнил свое цирковое прошлое. Повторив головокружительный маршрут Константина, он перелез через перила, запрыгнул на вращающуюся шестеренку, проехал по ней до самого верха, перепрыгнул на рычаг, а с него — на узкую ступеньку перед железной дверкой, за которой, судя по всему, находилась временная мастерская часовщика.

Для порядка он постучал в дверь, но ему никто не ответил. Тогда Маркиз нажал на дверцу, открывавшуюся внутрь мастерской. Она чуть поддалась, но что-то не пускало ее дальше.

Маркиз навалился на дверь всем весом и наконец открыл ее.

Протиснувшись внутрь, он увидел, что мешало ему открыть дверь.

Это было лежащее на полу тело.

Тело Константина.

Часовщик лежал лицом вниз и не подавал никаких признаков жизни.

Маркиз склонился над часовщиком и попытался найти у него пульс. Пульса не было. Тогда Леня перевернул его на спину.

Лицо Константина было ужасным: глаза вылезли из орбит, кожа побагровела, из полуоткрытого рта высунулся язык. Из всех этих малоаппетитных деталей Леня сделал вывод, что часовщика задушили. Освободив шею Константина от воротника, Маркиз окончательно убедился в своем диагнозе и заодно нашел орудие убийства: в шею Константина глубоко врезался тонкий шелковый шнурок.

Часовщику уже ничто не могло помочь.

Маркиз выпрямился и огляделся: до него неожиданно дошло, что убийца должен быть здесь, в этой мастерской, ведь никто отсюда не выходил!

Мастерская Константина представляла собой крошечную каморку, в которой едва помещались рабочий стол и пара стульев. На столе лежали инструменты часовщика, какие-то хитрые отвертки, клещи, плоскогубцы и молотки, сбоку висела узкая полка с несколькими старинными книгами. Дальний от входа угол был задернут пыльной шторой из потертого малинового бархата.

Если здесь и мог кто-то прятаться, то только за этой шторой.

Леня схватил со стола молоток, шагнул к шторе и резким движением отдернул ее.

За шторой никого не было.

Зато за ней было окно, точнее, просто прямоугольный проем, выходящий внутрь часовой башни.

Леня выглянул в этот проем и успел разглядеть фигуру, скользящую вниз по веревке. Пока Маркиз пытался разглядеть незнакомца, он опустился до самого основания башни, ловким движением сдернул веревку и исчез в боковом выходе.

Леня в досаде развернулся, вернулся к мертвому часовщику и еще раз оглядел его.

Константин пошел сюда, чтобы найти какую-то книгу, посвященную часам с секретом… здесь его подкараулили и убили, но успел ли он найти книгу?

Константин провел в мастерской несколько минут, прежде чем раздался его предсмертный крик. Значит, он нашел книгу и собирался вернуться к Маркизу, чтобы показать ее. О том же самом говорило положение трупа — на часовщика напали, когда он подошел к двери.

Маркиз отчетливо представил картину преступления: Константин вошел в свою мастерскую, нашел на полке нужную книгу, заглянул в нее и направился к двери. Тут-то на него и напал убийца, спрятавшийся за портьерой.

Но в таком случае, где эта книга?

Скорее всего убийца ее забрал…

Леня последний раз взглянул на часовщика.

Правая рука Константина была сжата, из кулака торчал смятый клочок бумаги.

Маркиз опустился на колени и осторожно разжал пальцы мертвеца. К счастью, у того еще не началось трупное окоченение.

В ладони лежал клочок пожелтевшей бумаги. На ней было что-то напечатано замысловатым готическим шрифтом. К сожалению, по-немецки Леня не читал.

— Ладно, с этим мы разберемся потом… — пробормотал он и спрятал бумажку к себе в карман.

Видимо, убийца и в самом деле унес с собой книгу, и Константин сумел вырвать из нее только этот клочок.

Но в данный момент у Маркиза была важная и неотложная задача: уйти из часовой башни, не попав под подозрение.

Ведь если его здесь обнаружат, ему будет очень трудно доказать, что это не он убил часовщика…

Ситуация усугублялась тем, что Леню наверняка запомнил охранник перед входом в здание.

Великий русский писатель Достоевский в своем романе «Бесы» описал удивительное, чисто российское явление административного восторга, то есть то состояние, в которое впадает человек, облеченный самой мелкой административной властью. В наше время социальные психологи говорят о заболевании под названием «синдром вахтера», которым страдают собственно вахтеры, а также низшие милицейские чины (в особенности сотрудники ДПС), гардеробщики, бабушки из регистратуры, железнодорожные кондукторы, трамвайные контролеры и прочие люди, которым кажется, что они обладают какой-то властью.

Человек с этим синдромом считает свою работу важнейшей на свете, а самого себя — единственным и незаменимым. Основным его занятием является осознание собственной значительности и внушение ее всем встречным и поперечным, а также имитация кипучей деятельности и крайней занятости.

Если к такому человеку кто-то обращается по делу, административно восторженный человек сперва должен внушить, что дело это крайне сложное, выполнить его почти невозможно, а если и возможно, то это будет стоить ему, сами понимаете, невыносимых трудов. В общем, нужно внушить посетителю, что лишний раз обращаться к столь занятому человеку не стоит, ибо своим мелким капризом посетитель отвлекает должностное лицо от важных государственных забот.