Книга Золушки - Кристина Ульсон

— Я насчет той пропавшей девочки, — произнесла женщина.

— Да? — выжидающе спросила Эллен.

— Мне кажется… — начала женщина и умолкла. — Мне кажется, я знаю, кто это сделал, — добавила она и снова замолчала. — Я думаю, что ее похитил мужчина, которого я когда-то знала…

— Почему вы так думаете? — нахмурившись, спросила Эллен.

В трубке раздавалось возбужденное дыхание женщины, как будто она не могла решить, продолжать ли разговор.

— Он просто ужасный человек… Ненормальный… Он — ненормальный.

Снова тишина.

— Он все время говорил об этом, о своем плане…

— Простите? — переспросила Эллен. — Мне кажется, я вас не совсем понимаю! О каком плане?

— Плане по восстановлению справедливости, — прошептала женщина. — Он хотел восстановить справедливость, — повторила она и разрыдалась.

— Какой справедливости?

— Он говорил, что есть женщины, которые совершили такое, после чего они недостойны иметь детей, — едва слышным голосом объяснила женщина, — и теперь он собирается восстановить справедливость.

— Он хочет забрать у них детей?

— Я не совсем понимала, что он имеет в виду, я не хотела его слушать, — зарыдала женщина еще громче. — Он так больно бил меня, так больно! Кричал, что я должна прекратить видеть кошмары, что я должна бороться! Что я должна помочь ему восстановить справедливость!

— Простите, я не совсем понимаю, — осторожно сказала Эллен. — Какие кошмары?

— Он сказал, — всхлипнула женщина, — что я должна перестать видеть сны, перестать вспоминать о прошлом! Сказал, что если у меня не получится, то я ни на что не гожусь! Что я должна быть сильной, чтобы принять участие в войне! Он называл меня своей Куклой, — помолчав, добавила она. — Одному ему не справиться, теперь он наверняка нашел себе новую Куклу!

Эллен так растерялась, что не знала, что и сказать, и, решив продолжить разговор о детях, спросила:

— А у вас самой есть дети?

— Нет, — устало усмехнулась женщина. — И у него тоже.

— Поэтому он хотел забрать детей у других?

— Нет-нет, — запротестовала женщина. — Он собирается не то что забрать их, они ему не нужны. Он хочет наказать женщин, лишить их детей!

— Но почему? — недоуменно спросила Эллен.

Женщина замолчала.

— Алло?

— Я не могу больше говорить, я и так рассказала вам слишком много, — выдавила из себя женщина.

— Скажите, как вас зовут, — взмолилась Эллен. — Вам нечего бояться, мы можем помочь вам!

Конечно, Эллен сомневалась, что сбивчивый рассказ этой странной женщины сможет хоть чем-то помочь следствию, но сама собеседница явно нуждается в помощи.

— Я не могу назвать вам свое имя, — прошептала женщина. — Не могу. И не говорите, что можете помочь мне, у вас это никогда не получалось! А те женщины потеряют детей, потому что они их недостойны!

Почему она так в этом уверена, удивилась Эллен, а вслух сказала:

— Расскажите, где вы с ним познакомились. Как его зовут?

— Я не могу больше говорить, просто не могу!

На секунду Эллен показалось, что женщина сейчас положит трубку, и она поспешно задала еще один вопрос:

— Но зачем же вы позвонили, если не хотите говорить, как его зовут?

— Я не знаю его имени, — помедлив, ответила женщина. — А эти женщины недостойны того, чтобы иметь детей, потому что если не любишь всех детей, то тогда вообще не стоит их заводить, — неожиданно выпалила она и бросила трубку.

Эллен в шоке уставилась на телефон, из которого доносились короткие гудки. Немного подумав, она решила, что эта информация не заслуживает внимания: имени мужчины женщина так и не назвала и даже не объяснила, почему решила, что ее знакомый имеет отношение к похищению Лилиан. Покачав головой, она повесила трубку, кратко записала содержание разговора — одного из множества — и решила обязательно упомянуть о странной беседе на очередном совещании следственной группы.

* * *

Когда Фредрика вернулась в Управление после визита к Теодоре Себастиансон, следственная группа в полном сборе уже ждала в «Логове». Пообедать девушка так и не успела и теперь, пытаясь хоть как-то повысить сахар в крови, на ходу ела шоколадное печенье, чудесным образом оказавшееся на дне сумки.

В углу комнаты стоял Алекс Рехт. На его лице читалось напряжение — комиссар был глубоко обеспокоен. Дело об исчезновении Лилиан Себастиансон развивалось совсем не так, как он предполагал. Результаты первичной экспертизы показали, что волосы и одежда действительно принадлежат Лилиан, но новых улик у полиции не появилось: ни снаружи, ни внутри коробки не было обнаружено отпечатков пальцев или следов крови. Визит в курьерскую службу, которая доставила эту проклятую посылку, не дал ровным счетом ничего.

Не успела Фредрика закрыть за собой дверь, как в зал вошел Петер Рюд. Теперь все были в сборе, и Алекс начал третье за очень короткий промежуток времени совещание в «Логове».

Фредрика рассказала о своем визите к бабушке Лилиан Себастиансон. Если сначала Алекс сомневался, можно ли доверить молодой сотруднице проведение столь важного допроса в одиночку, без присутствия более опытного коллеги, но по ходу рассказа и комиссар — и даже Петер — поняли, что к столь эксцентричной пожилой женщине вряд ли стоило посылать кого-то другого.

— Какое у тебя осталось общее ощущение от этой дамы? — спросил Алекс.

— Должна признаться, она кажется мне подозрительной. — Фредрика склонила голову набок. — Чувствуется, что она лжет, но непонятно, о чем конкретно и насколько. Думаю, она и сама не верит в то, что ее сын не поднимал руку на Сару. Возможно, Теодора врет потому, что ей что-то известно, а может, просто выгораживает сына, в чем бы его ни подозревала полиция.

— Достаточно ли у нас материала, чтобы объявить его в розыск? — задумчиво кивнув, спросил Алекс. — И арестовать заочно?

— К сожалению, нет, — уверенно ответила Фредрика. — Мы можем объявить его в розыск только по подозрению в нанесении тяжких телесных супруге. Строго говоря, у нас нет никаких улик, которые подтверждали бы его причастность к исчезновению дочери, да и свидетельские показания тоже отсутствуют. Единственное, что нам известно: он в отпуске и, видимо, ранее избивал свою жену.

Алекс открыл было рот, но тут Фредрика добавила:

— А еще мы знаем, что у него сорок пятый размер обуви и долбанутая мамаша!

Слово «долбанутая» в устах Фредрики настолько изумило Алекса, что он лишь растерянно повторил:

— Сорок пятый размер обуви…

— Да-да, — подтвердила Фредрика. — По крайней мере, так сказала его мать. Поэтому у него вполне может быть пара обуви сорок шестого размера!