Книга Лорд и своевольная модистка - Луиза Аллен

Она вздрогнула и обернулась.

— О, лорд Нарборо! Извините, пожалуйста, я понятия не имела, что здесь кто-то есть, и просто…

— Искали, где бы спрятаться? — Граф положил книгу, встал из глубокого кресла с подголовником и протянул ей большой белый носовой платок. — Вот, возьмите.

Поняв, что бесполезно притворяться, будто ничего не случилось, Нелл взяла платок и вытерла выступившие слезы.

— Спасибо, милорд!

— Скучаете по дому?

Она покачала головой.

— Вас обидел Маркус?

— Да. Он мне не верит, и боюсь, мы с ним… поссорились. Я только что дала ему пощечину, — призналась Нелл.

— Не сомневаюсь, это пойдет ему на пользу! Будьте добры, позвоните, пожалуйста. Сейчас нам с вами не помешает чашка кофе. Садитесь, дорогая моя.

— Нет, лорд Нарборо, вы не понимаете! — Как же ему сказать? Что его сын предложил ей свое покровительство, а она долго колебалась, прежде чем ему отказать?

— Вы имеете какое-то отношение к веревке и веточке розмарина? — вдруг спросил лорд Нарборо.

— Нет! — Нелл прикусила губу. — Но кое-что мне бы действительно пока не хотелось открывать. Понимая это, лорд Стейнгейт подозревает меня во всех смертных грехах! Но даю вам слово, милорд, я понятия не имею, зачем кто-то прислал их вам!

— Что ж, тогда больше не будем о них говорить. А, Эндрюс! Будьте добры, принесите нам кофе с печеньем. А если кто-нибудь спросит, где мисс Латам, прошу вас, отвечайте, что не видели ее с завтрака.

— Хорошо, милорд.

— Ну, а теперь… — Граф снова сел в кресло, сцепил пальцы рук и смерил ее доброжелательным взглядом. — Расскажите, как делают шляпки.

— Зачем вам это знать, милорд?

— Сейчас объясню. Как по-вашему, сколько денег у меня уходит в год на шляпки для трех дам?

— Сто гиней? — предположила Нелл.

— Почти триста. И поэтому мне очень интересно, как делают шляпки. Хочу знать, на что тратятся мои деньги!

К тому времени, как прозвучал гонг к обеду, Нелл забыла о Маркусе, о своем огорчении, даже о том, кто тот человек, с которым ей так уютно. Они с графом выпили кофе, съели все печенье; он расспрашивал ее о шляпках, поддразнивал, рассказывал о последнем выводке щенят в конюшне и о том доме, в котором они сейчас находятся.

— Здесь в самом деле было убежище священника?![7]— охнула Нелл.

— Да, потайная комната, которой пользовались во время Гражданской войны[8], — как вы понимаете, наша семья была на стороне короля. — Джордж Карлоу благожелательно улыбнулся своей собеседнице. — Знаете, дорогая моя, вы мне кого-то напоминаете. Жаль только, не могу вспомнить, кого именно. Ваша улыбка…

— А… — Нелл всегда говорили, что она — копия матери. Вот только цвет волос папин. Ну конечно! Раз лорд Нарборо был близким другом ее отца, значит, он и с мамой наверняка был хорошо знаком. — Кажется… звонят к обеду?

Так ничего и не вспомнив, лорд Нарборо встал.

— Действительно. Пойдемте вниз?

За обедом Нелл села между Верити и Онорией. Боялась она напрасно: Маркус так и не вышел. Через полчаса — всякий раз, как открывалась дверь, она вздрагивала — Онория разрешила ее сомнения, заметив:

— Жаль, что Маркус уехал в Эйлсбери не спросив, что нужно для нас купить!

— Он поехал в банк, дорогая, — ответила ее мать. — А ужинать будет у Уоллисов. Едва ли можно ожидать, что он станет ходить по галантерейным лавкам!

— Мог бы и меня взять с собой к Уоллисам! — не сдавалась Онория. — Я уже сто лет не разговаривала с Джорджиной!

— Кажется, он решил ехать в последнюю минуту. Он заедет к ним наудачу, — ответила леди Нарборо. — Если погода позволит, на следующей неделе мы пригласим к себе Джорджину и Гарриет погостить.

Итак, Маркус вдруг уехал — лишь бы не встречаться с ней. Нелл охватила глубокая тоска. Как он посмотрит на нее при следующей встрече — с жалостью или с презрением?

В тот вечер Нелл рано ушла к себе. Смешанные чувства по отношению к лорду Нарборо не давали ей покоя, и она снова обратилась к маминой шкатулке. Граф ей нравился, она инстинктивно доверяла ему. Неужели она заблуждается?

Дневник лежал на дне шкатулки. Нелл не сразу решилась достать его. Красная сафьяновая обложка потерлась; когда она открыла дневник, оттуда выпал сухой цветок и тут же рассыпался в прах.

Стиснув в кулаке носовой платок, который дал ей лорд Нарборо, Нелл начала читать.

Через час она отложила дневник. Глаза ее были сухими. В 1795 году ее отца, Уильяма Уордейла, графа Лейборна, признали виновным в убийстве Кристофера Хебдена, барона Фрамлингема, в саду лондонского особняка Карлоу. Лорд Нарборо увидел его над умирающим Хебденом. Отец был весь окровавлен и стоял с ножом в руках. Любовницей отца была Аманда, жена Хебдена. Но хуже всего, как написала мать, поливая страницы дневника слезами, — графа Уордейла подозревали в шпионаже в пользу Франции, хотя вслух об этом не говорилось. Имя Аманды также удалось сохранить в тайне.

Отца лишили титула и земель — значит, ее брат Натан ничего не может наследовать. А потом отца повесили.

Застывшая, потрясенная, Нелл убрала дневник и заперла шкатулку на ключ. Совпадение исключено! Кто-то нарочно втянул ее в заговор против Карлоу. Но зачем? Если ее отец был виновен, он заплатил за свои преступления ужасную цену. И его семья тоже расплачивалась вместе с ним. Зачем вспоминать прошлое и впутывать ее в заговор?

Если таинственный мститель убежден в невиновности ее отца, почему не пришел к ней, не рассказал обо всем откровенно? Похоже, кто-то решил отомстить обоим семействам…

Часы пробили полночь. Лорд Нарборо часто ложился поздно; Нелл своими ушами слышала, как графиня пеняет ему за это. Возможно, он еще не спит… Надо пойти к нему и все рассказать!

Не дожидаясь, пока ее решимость ослабеет, Нелл накинула капот, сунула ноги в домашние туфли, взяла свечу и вышла в темный коридор.

Из спальни графа не доносилось ни звука. Из-под двери не пробивалась полоска света. Нелл прислонилась к стене, чувствуя себя странно опустошенной. О чем она только думала? Глупо заводить подобные разговоры среди ночи, не говоря уже о том, чтобы идти в спальню к мужчине. Гораздо лучше поговорить с ним утром, внушала она себе, дрожа не только от холода.

Вдруг из-за двери донесся тихий звон — как будто разбилось стекло. И снова тишина.

Нелл покосилась на дверь. Может, граф нечаянно разбил стакан с водой? А если ему нехорошо, если у него снова сердечный приступ? Нельзя делать вид, будто ничего не произошло! Она бесшумно повернула ручку, вошла и услышала со стороны постели ровное дыхание. И тут она почувствовала дуновение ветра, от разбитого окна. Краем глаза она уловила какое-то движение. Свеча погасла от сквозняка, но на фоне окна чернел чей-то силуэт. Гибкая фигура, которую она уже видела раньше!