Книга Огонь, вода и бриллианты - Андрей Дышев

– Откуда? – неживым голосом спросил Теннисист.

Я оставил трубку висеть на проводе и побежал в гостиницу. Теперь я имел гарантию, что Теннисист не выйдет из номера в ближайшее время.

Тут подъехала машина с веселой надписью «Ритуал» на борту. Я щедро заплатил и распорядился, чтобы венок немедленно доставили в номер Лисицы.

Минут через десять я зашел к себе и тотчас выскочил на балкон, предвкушая забавное зрелище. Мне удалось заглянуть за перегородку, разделяющую балконы. Шторы на окне Лисицы примыкали друг к другу неплотно, и хорошо просматривалась застеленная кровать. Время от времени в поле моего зрения попадал Теннисист. Он с зеленым лицом носился по комнате. Обстановка явно не располагала к любовным утехам.

– Что это?! Ну что это такое?! – донесся до меня нервный голос Теннисиста, а затем я увидел, что он держит венок на вытянутых руках, будто хочет надеть его себе на голову.

Лисица жалобно оправдывалась, но что именно она ответила – я не расслышал.

Тут эмоции в душе Теннисиста хлынули через край, он сорвал с венка ленту, кинул ее на пол и принялся яростно топтать. И вдруг кинулся к балконной двери и открыл ее. Едва я спрятался за перегородкой, как венок взлетел в ночное небо, плавно перешел в нисходящую глиссаду и спикировал на пальму.

Конечно, жаль денег, но удовольствие стоило того.

Глава 13

Я вернулся в комнату, выпил вина, а когда хмель вымел из моей души остатки суеверного страха, стал напяливать на себя летную форму Рюмина. Она мне была очень к лицу, и я даже залюбовался собой, стоя у зеркала. «Хороший мужик был, – подумал я, едва не роняя слезу. – Убили ни за что ни про что».

Я сел за стол перед зеркалом, зажег бра и раскрыл набор теней. Сначала я покрыл лицо серебрянкой. Затем нарисовал страшные синяки под глазами, придал носу зеленоватый оттенок, раскрасил губы фиолетовыми тенями и обозначил в их уголках кровавые подтеки.

Только я взялся за уши, чтобы разрисовать их черным карандашом, как вдруг за моей спиной кто-то кашлянул. Я заорал диким голосом и схватился за сердце. Наверное, это покойный Рюмин не вынес моего кощунства и пришел сюда, чтобы примерно наказать меня.

– Что ж ты голосишь посреди ночи! – услышал я знакомый шепот, обернулся и увидел Лисицу.

– Ты?! – не поверил я своим глазам и кинул взгляд на входную дверь, в замочной скважине которой по-прежнему торчал ключ. – Откуда?! Ты как сюда попала?!

Лисица наконец рассмотрела мое лицо, свела ладони, что-то прошептала и села на кровать. Я справедливо полагал, что сейчас она повалится в бессознательном состоянии, но эта многоликая бестия вдруг захохотала. Смех ее был чрезвычайно жизнерадостным и насыщенным злой иронией. Она оскорбила меня в лучших чувствах. Боясь, что сейчас она поднимет на уши всю гостиницу, я кинулся к балконной двери, чтобы запереть ее, и только тогда догадался, каким образом Лисица проникла ко мне в номер.

– Неужели не страшно? – спросил я, нависая над Лисицей, которая, икая от смеха, каталась по кровати.

– Нет…

Я сел рядом, снял фуражку и кинул ее в кресло. Лисица наконец успокоилась, но встать с кровати не торопилась. Она лежала и вытирала полотенцем слезы.

– Я подозревала, что это ты здесь поселился, – сказала она. – Но когда принесли венок, уже не сомневалась.

– Где твой бойфренд?

– Ушел к себе.

– Все-таки он испугался?

Лисица хотела что-то ответить, но промолчала.

– И давно ты с ним якшаешься?

– Что это за словечко такое? – недовольно спросила Лисица.

– А какое он имеет право входить к тебе без стука?

Лисица пристально посмотрела на меня.

– Разве тебя это интересует больше всего? Ты же хочешь спросить меня о другом.

– А о чем я хочу тебя спросить?

– Например, о том, много ли раз я перелезала со своего балкона на этот.

– И что ты ответишь?

– Сегодня первый раз.

– С трудом верится.

– Послушай! – сказала Лисица, поднимаясь с кровати. – Иди и смой этот дурацкий грим!

– А почему ты нервничаешь?

– Потому что ты суешь нос не в свои дела!

– А в чьи же?

– В мои!

Я снял китель, аккуратно повесил его на «плечики». Потом галстук. Затем расстегнул ворот рубашки.

– Хочу тебе напомнить, что из-за этих самых твоих дел я потерял дом, машину и собственное имя в придачу. Я жертва твоих темных делишек! И потому имею полное право узнать, что тебя связывало с Рюминым?

– Ничего! – отрезала Лисица. – Я с ним не спала.

– Но вы были знакомы?

Лисица выдержала паузу.

– Мы с ним работали в одном экипаже.

– Что? – удивленно переспросил я. – Разве бригады швей теперь называются экипажами?

– Я стюардесса. А Рюмин был вторым пилотом.

Я вынужден был взглянуть на Лисицу с уважением. Стюардесса! Ослепительная девушка в голубом костюме. Я живо представил, как она поднимается по лестнице в белоснежный лайнер. Дамы и господа, наш самолет летит на высоте сто тысяч футов, пристегните ремни, чтобы ваши трупы не раскидало слишком далеко от места падения…

– Круто, – признал я. – За что ж ты шлепнула Рюмина?

– Я сделала это не нарочно! – с вызовом ответила Лисица. – Он любил глупые шутки: подплывал снизу и хватал за ноги… Я не заметила его и нечаянно нажала на спуск. Понятно тебе?

– Понятно, – охотно признал я. – А этот, с ракеткой, не хочет тебе верить?

– «Этот, с ракеткой», – передразнила Лисица, – тоже, между прочим, летчик. И он мой жених.

– Жених?! – воскликнул я, вытаращив глаза. – Когда это он успел к тебе в женихи записаться?

– Пока ты за камбалой гонялся!

– И что ж, ты ему обо всем рассказала? Про мешок, про вагон с углем?

– Да, рассказала.

– Неужели он не передумал на тебе жениться?

– А почему это тебя так волнует?

– Ты мне нравишься в этой юбке. Она как снимается? Через голову или наоборот?

– Ты напрасно забиваешь мозги совершенно бесполезной информацией, – попыталась огорчить меня Лисица. – Про юбку можешь забыть навеки.

– А ты тогда не делай вид, что пришла показать мне свой наряд. Ты же хочешь узнать, почему я здесь. Тебя интересует, что я задумал.

– Допустим, интересует.

– Тогда отвечаю. Тот парень, который с тобой ползал по вагонам, погиб в автокатастрофе. Сгорел дотла. Перед тобой сейчас стоит пилот второго класса Рюмин Александр Николаевич. Прошу любить и жаловать.