Книга Не Сволочи., или Дети-разведчики в тылу врага - Теодор Гладков

Выходцы с Украины, все мужчины рода Лясоцких работали на людиновских заводах едва не с самого их основания. Семья была огромной. К моменту оккупации Людинова в доме по улице Войкова проживали: глава семьи Михаил Дмитриевич с женой Матреной Никитичной, дочери: Нина — пятнадцати лет, Лидия — тринадцати лет, Зоя — пяти лет, сыновья: Шура и семилетний Николай. Теперь к ним присоединилась и Мария с внучкой. Еще два сына, девятнадцатилетний Виктор и двадцатичетырехлетний Виктор,[14]находились в Красной Армии.

Наблюдательная по натуре, Мария быстро подметила что-то необычное в поведении своего среднего брата Шуры, его таинственные шушуканья с дружком — Лешей Шумавцовым. А однажды, перепутав телогрейки, обнаружила в кармане написанную от руки печатными буквами листовку, которая заканчивалась словами:

«СМЕРТЬ НЕМЕЦКИМ ОККУПАНТАМ!

Штаб народных мстителей».

Такие листовки Мария уже видела в городе наклеенными на заборах и даже столбах электросетей.

На обратной стороне листовки, обнаруженной ею в кармане братниной телогрейки, никаких следов клейстера не имелось. Марии все стало ясно, Эту листовку ее братец не отлепилс какого-нибудь забора, чтобы, скажем, показать друзьям. Он просто сам не успел ее наклеить.

Мария при первом же удобном случае начистоту поговорила с Шурой, отругала за допущенную оплошность — в случае задержания и обыска его ждали пытки в полиции и, скорее всего, гибель — и потребовала связать ее с руководителем подполья.

Лясоцкий рассказал о происшедшем Шумавцову, тот по уже действующему каналу связи сообщил об этом в отряд и получил согласие Золотухина на включение Марии Лясоцкой в свою группу.

А затем произошло прямо-таки невероятное совпадение: в людиновский отряд пришел пробивавшийся почти от границы к линии фронта лейтенант Владимир Саутин!

В разведывательной деятельности подполья Мария Михайловна Лясоцкая-Саутина, выбравшая себе псевдоним «Непобежденная», сыграла очень важную роль, но, к сожалению, по нашему мнению, недооцененную роль. Потому-то нет ее имени в списке награжденных подпольщиков. А сделала она много, очень много, рискуя при этом не только своей жизнью, но и жизнью крохотного ребенка.

Как многие жены кадровых командиров Красной Армии, Мария разбиралась в военном деле на уровне бойца второго года действительной службы, т. е. намного больше всех своих новых товарищей по борьбе с оккупантами. К тому же она была по характеру решительна, находчива и сообразительна.

Подобно Марии Лясоцкой, вычислила своих старших сестер и Зина Хотеева. Именно она стала основной связной с отрядом со стороны городских разведчиков. Не такая яркая, как ее красавицы сестры, Зина обладала одним достоинством, обнаруженным случайно: стоило ей одеть на себя какую-нибудь кацавейку, повязать голову грубошерстным платком, обуться в залатанные боты или валенки, как она мгновенно превращалась в неприметную деревенскую девчонку или пацанку с городской окраины… В таком обличье она беспрепятственно проходила мимо немецких патрулей и местных полицаев. Если останавливали, объясняла, иногда подпустив слезу, что идет в деревню менять какое-нибудь тряпье на картошку или пшено. Летом объяснение могло быть иным, тоже вполне правдоподобным — скажем, для сбора грибов и ягод.

Зина не раз ходила не только на обусловленные места встречи с Афанасием Посылкиным и Петром Суровцевым, но и на саму партизанскую базу, в расположение отряда.

Первой информацией, переданной «Орлом» в отряд, стали сведения о дислокации в Людинове немецких частей, расположении штабов, оккупационных учреждений, некоторых складов, а также об установленном в городе режиме для жителей.

По скромности не сообщил — за что потом при личной встрече ему попало от Золотухина — о своей первой, предпринятой не по заданию, а самостоятельно, диверсии.

Поначалу Шумавцова одолевало непреходящее чувство острой опасности. Порой ему казалось, что у него на лбу написано — вот он, партизанский разведчик, хватайте! Потом это чувство притупилось и сменилось другим — непреодолимым желанием совершить нечто действенное, и сбор информации или расклеивание листовок никак не могли эту потребность удовлетворить.

Так он подошел к мысли о возможности, а потому необходимости совершить диверсию на локомобильном заводе, где работал, но пока скорее числился электромонтером.

Как уже известно читателю, основное оборудование завода было своевременно демонтировано и эвакуировано. Электростанция подорвана в последний день. Немцы, однако, не теряли надежды восстановить предприятие, наладить в нем какое-нибудь производство. А пока что приспособили один-единственный цех для ремонта военных повозок и изготовления… гробов и намогильных деревянных крестов.

Остальные громадные цеха пустовали. Однако недолго. Вскоре Алексей, имевший возможность как электромонтер шастать по всей заводской территории, заметил, что в один из цехов немцы завезли на грузовиках большое количество чем-то заполненных железных ребристых бочек. Он поговорил со своим соседом Михаилом Цурилиным, и тот сообщил, что в бочках этих — бензин и керосин. Михаил знал это совершенно точно, потому что его младший брат, шестнадцатилетний Шура, нашел в заводском заборе лаз и повадился через него незаметно проникать в этот цех, ставший складом горюче-смазочных материалов, за дефицитнейшим керосином. Алексей и Михаил решили вдвоем, что хорошо бы устроить немцам тут фейерверк, а проще говоря — склад спалить.

Первая мысль была — учинить диверсию ночью. Но от нее пришлось тут же отказаться. Во-первых, у них не было пропусков для ночного хождения по городу. Во-вторых, ночью вся заводская территория усиленно охранялась, в том числе часовыми с собаками.

Поэтому решили иначе — поджечь склад днем, когда охрана ведется достаточно небрежно и бывают промежутки, иногда по часу, когда на складе вообще никто из немцев или персонала завода не появляется. Идти на эту акцию наметили втроем — младший Цурилин, Шурка, должен был проникнуть на территорию через ведомый ему лаз и вести от забора за воротами цеха наблюдение: не покажутся ли грузовики. В случае опасности дать свистом сигнал, после же возгорания немедленно смыться через тот же лаз.

В намеченный день и час никем не замеченные Алексей и Михаил проскользнули в цех. Вдоль одной из стен были аккуратно, как и положено у немцев, расставлены железные ребристые бочки. Алексей вывернул из одной пробку, понюхал. Так и есть — бензин. Осторожно, чтобы не облить одежду — специфический запах мог стать неопровержимой уликой против них — опрокинули бочку на бок. По бетонному полу растеклась огромная лужа… Алексей вынул из кармана заранее припасенную водомерную стеклянную трубочку, наклонился и наполнил ее горючим. Потом поднес к одному ее концу зажженную спичку — из нее тут же пыхнуло пламя. В ту же секунду он швырнул трубку подальше, в центр бензиновой лужи, туда же кинул и коробок с оставшимися двумя спичками. Предусмотрительность была не лишней — в случае обыска некурящий Алексей никак не мог бы объяснить, зачем носит с собой спички.