Книга Заговор стервятников - Елена Басманова

— Милосердие! Чего вы стоите столпом, Остап Тарасыч! Где раненые? Оказана им помощь?

— Раненые помощь получили, — пробасил пристав, — две кареты медицинской помощи зробили.

— То-то же мне, — изрек гневно Вирхов. — Павел Миронович! Господин Тернов!

Примчавшийся кандидат схватил пальто, шапку и поспешил за Вирховым, тот уже в полном облачении направлялся к выходу. У дверей следователь задержался и обратился к швейцару:

— Что, братец, схлопотал по лбу?

— Так точно, ваше превосходительство, — хмуро ответил швейцар. — Бандит револьвером так ударил, аж звезды из глаз посыпались. Едва душу Богу не отдал.

— А налетчиков не узнал?

— Не успел даже сообразить, — швейцар повесил голову.

— А посетителей всех помнишь? Молодца черноволосого приметил?

— Был такой, да только до налета ушел, — поспешил угодить следователю старик. — В пальтишке и шапке с каракулем серым.

Окончательно разозлившийся Вирхов вышел на улицу и уселся в сани, которые зоркий Герасим Быков быстренько подогнал к подъезду.

— Ну что, Павел Миронович, — проворчал Вирхов, когда сани тронулись, — прохлопали мы с тобой убийцу вчерашнего, опоздали. А ты мне все глупости свои про Бурбона рассказывал да за японскими шпионами охотился. С ума все посходили… Быстро прославиться вздумали! Раскатали губу на быстрое повышение по службе! А дело-то не в шпионе и не в Бурбоне… Развели, понимаешь ли, бандитов по столице, что ни день, то новая шайка объявляется. Теперь сапсан треклятый… Значит, вчера в «Лейнере» один из бандитов шалил… Что за черт? Эсеры, что ли? Да не усматриваю никаких политических закономерностей. А ты? Может, ты лучше антигосударственные поражения ума изучил в своем университете?

— Нет, Карл Иваныч, и я ничего идейного в действиях налетчиков не вижу. Боевики или даже бундовцы не стали бы в соколиные перья выряжаться.

— Вот то-то и оно, дружок, — сбавил обороты несправедливого выговора Вирхов, — тут голову придется поломать, чтобы отрезанные китайские уши с «Черным сапсаном» соединить. Да еще японцы под ногами путаются. Газеты сегодня читал?

Начинающий следователь с некоторых пор выработал привычку утром просматривать газеты — около восьми они уже оказывались в его почтовом ящике — и с места в карьер пустился рассказывать о кознях англичан, готовых заключить с Японией любые антироссийские соглашения, чуть ли не пославших своих офицеров служить на японские корабли. Впрочем, последнее англичанами опротестовывалось.

За разговором и не заметили, как свернули на Литейный.

Вирхова тронуло, что Герасим Быков спрыгнул с козел, поклонился и попросил прощения. Так и заявил: «Простите, ваше превосходительство, если чего не так по неразумности своей сказал или сделал». Вот бы такое смирение и кротость и помощник его демонстрировал! Так нет, гонору университетского набрался столько, что и за сто лет не вытравишь.

В кабинете Вирхов с удовольствием принял знаки внимания и от дожидавшегося его письмоводителя. Сдав на руки Поликарпа Христофоровича свое пальто с бобровым воротником и погладив рукав обвисшей шинели, сиротливо скучающей на вешалке, Вирхов отправился в смежную комнату. Он ополоснул лицо холодной водой, вытерся насухо казенным полотенцем, пригладил редеющие волосы и прошествовал к своему трону — жесткому креслу с высокой спинкой за широким дубовым столом.

— Так-с, — обозрел он расстилающееся перед ним пространство изрядно вытертого зеленого сукна, — докладывай, Христофорыч.

— Налет в «Семирамиде», отправили туда дознавателей, — сказал письмоводитель, согнувшись в пояснице сбоку от стола Вирхова.

— У вас приступ радикулита? — спросил следователь сурово, раздраженный излишне подобострастной позой.

— Никак нет, Карл Иваныч, — ответил письмоводитель. — Однако от сидячей работы спина затекает, не сразу выпрямляется. Позволите продолжать? — Старик дождался начальственного кивка. — Дознаватели до «Семирамиды» не доехали, завернули на Дворцовую.

— Для участия в патриотической манифестации?

— Нет, уже после нее. Дознание по случаю убийства купца Малютина. Труп отправили в судебную покойницкую. Не желаете ли взглянуть на зарезанного? Его и сфотографировать успели.

Вирхов достал лупу и стал рассматривать лицо покойника. Это был мужчина примерно его лет, со светлыми жидкими волосами на темени и с пышными пшеничными бакенбардами и бородой. Другой снимок запечатлел орудие убийства рядом с линейкой — остро отточенный нож с рукояткой необычной формы, вершков трех в длину. Вирхов похолодел, поднял глаза на Тернова. Тот рассматривал фотографии через его плечо.

— Да, Карл Иваныч, да, — прошептал Тернов, — рукоятка похожа на соколиное перо!

ГЛАВА 11

Когда доктор Коровкин вместе с Марией Николаевной Муромцевой покинул детективное бюро «Господин Икс», на улице уже стемнело. Что за проклятие — зима в северной столице! Бочка тьмы и ложка света…

Морозец ощутимо пощипывал щеки, пальцы ног в тесноватых ботинках задеревенели, не спасали даже шерстяные носки и галоши, по счастью, извозчика удалось заприметить быстро.

Всю дорогу доктор молчал. Он досадовал, что Софрон Ильич самовольно зачислил его в агенты сыскного бюро «Господина Икса». И сознавал, что, по сути, так оно и получалось: он не ходил, разумеется, по трущобам в поисках привидений, но, незаметно для себя, попал в полное подчинение к юной сыщице-бестужевке. Правда, он только что проявил твердость, граничащую с жестокостью, — наотрез отказался ехать вместе с Мурой на Роменскую, чтобы обследовать жилище ненормального Лузиньяка. Теперь, когда королевский отпрыск скрылся от своих недругов в ночлежке на Обводном, Софрон Ильич может без всяких помех заниматься расследованием, вынюхиванием, засадами, погонями и тому подобным. А с него, доктора Коровкина, довольно!

Доктору казалось, что его спутница чувствует его недовольство и обиду: совсем пала духом, сидит, как мышка, не решается заговорить. Ему и в голову не приходило, что молчала она совсем по другой причине. Мария Николаевна размышляла о предстоящем обеде, в ходе которого милому Климу Кирилловичу придется пережить пренеприятную минуту. Как он отнесется к известию о помолвке Брунгильды? Ведь когда-то, а может быть и сейчас, он был влюблен в ее старшую сестру.

— О, взгляните! — ненатурально оживленным тоном воскликнул доктор, радуясь, что нашел безобидный повод прервать затянувшееся, неловкое молчание. — Синий флаг!

Мура повернула голову — они проезжали мимо пожарной части. Как доктору удалось различить цвет флага в темноте? Если он прав, значит, власти оповещают население, что в ближайшие дни ожидаются сильные морозы.

Мура поежилась и потрясла беличьей муфточкой, в которой спрятала замерзшие руки.

— Вы уж извините Софрона Ильича, — попросила она жалобным голоском, — у него не было другого выхода.