Книга Парижский десант Посейдона - Дмитрий Черкасов

– Что дальше – да дерьмо там дальше, в канализации-то, – объяснил Торпеда. – Фашистское. А что, кстати, старый фашист делает в Париже? Не боится?

– Похоже, что нет. А еще похоже, что за ним должок, – сказал Посейдон. – И должен он непосредственно нам. Похоже, что это именно он заслал на Коневец наших немецких друзей. Так считают в Управлении.

Мина оскалился:

– Старый, значит, в могилу навострился? Жаль, если так... Нельсон-то наш был молодой...

– Нам не вменяют в обязанность трогать этого урода, – Каретников подмигнул. – Отдай его, сказали мне, израильтянам. Перед ними он тоже в долгу, и они действуют параллельно с нами. Но я считаю...

Он замолчал, предлагая «Сиренам» додумать невысказанное.

– Нужно что-то особенное, – заметил Флинт. Старый одуванчик рассыпется, если тронуть его пальцем. А надо, чтобы он осознал и раскаялся.

– Это и в самом деле не главная наша задача, – отозвался Каретников, держа пальцы скрещенными. – Но если выпадет случай, мы его не упустим. Потому что прямого запрета я не получил...

Снова вмешался Сильвер:

– Вы сказали – израильтяне...

– Вообще-то можно и на «ты». Никакого официоза, повторяю. Привыкай.

– Ты сказал про израильтян, – послушно поправился Сильвер. – Означает ли это, что наши с ними пути могут пересечься?

– Ничего нельзя исключить, – Посейдон уже обдумал такую возможность, памятуя о предупреждении Клюнтина.

– Как нам действовать в этом случае? Схлестнуться с Моссадом?

– Указаний не было, – Посейдон говорил раздраженно, с досадой. – Я пока не имею понятия. У нас с ними разные интересы. Им нужен немец, нам – документы. И нам не приходится рассчитывать на поддержку.

– А если нет? – Сильвер гнул свою линию. – Если им тоже нужны документы? Заодно с немцем?

– Тогда... – Посейдон помолчал. – Тогда все просто, – он тяжело вздохнул. – Мы должны доставить эти чертовы бумаги, или диски, или что там еще – во что бы то ни стало! И если Моссаду взбредет в голову нам помешать, пусть рискнут...

– Здоровьем, – добавил Мина.

Посейдон остро взглянул на него.

Мина был хороший человек, но ему, к несчастью, кто-то привил пусть не яркий, зато сугубо животный, пещерный антисемитизм. А может быть, это у него вообще наследственное.

– Мина... – мягко сказал Посейдон.

– А я что?! Я ничего, – вскинулся тот.

– Мина, они имеют право брать этого немца и лезть в это дело. И моральное, и юридическое, и генетическое, и историческое...

– А мы не имеем исторического права?

– Имеем, – устало ответил Каретников. – Но копья ломать из-за доктора Валентино мы не станем, и это приказ... Мы говорим не по делу, давайте перейдем к самой операции. Место действия – зарубежный мегаполис, река. Какие будут предложения по экипировке? Флинт, ты первый.

– Будет отправлено дипбагажом?

– Как обычно. Не в самолет же возьмем.

...Началось рутинное обсуждение деталей. Мина хотел было заказать еще пива, но Каретников не разрешил, и старый диверсант окончательно обиделся.

Глава двенадцатая

ОСИНОЕ ГНЕЗДО

Немка молча наблюдала, как отряд Маэстро со знанием дела устраивает погром в ее скромном гнезде.

Ситуация была из тех, в которых Первая боевая группа не церемонилась. У Маэстро и Мадонны было достаточно опыта, чтобы сделать стойку, едва хозяйка открыла рот. И дверь.

Она, хозяйка, разительно отличалась от обычных сельских жителей, хотя и старалась изображать простолюдинку. Именно это ее стремление настроило Маэстро на торжественный лад.

– Ордер, – пробормотала немка, на миг растерявшись, и употреблением этого слова подписала себе приговор.

Вместо ордера перед ней нарисовалась черная, как ужас ночи, рожа Гусара. Лицо немки исказилось от отвращения.

– Посторонись, хозяюшка, – пробасил Гусар. Та не двинулась с места, и Гусар аккуратно поднял ее за плечи и переставил, как куклу.

Ей не оставалось ничего другого, кроме того, как смотреть на цепочку спецназовцев, бесшумно втягивающуюся внутрь дома. Маэстро, замыкавший процессию, тронул немку за плечо и пропустил вперед себя.

Шедшая впереди Мадонна обернулась и бросила на ходу:

– Вам возместят весь ущерб.

А Киндер и Макс уже поднимали половицы. Не прошло и пяти минут, как комнаты приобрели абсолютно нежилой вид. Томас упоенно вспарывал подушки, Гусар гремел чем-то в погребе.

Маэстро же просто спросил:

– Где он?

Его тактика сработала.

Поведение его группы не оставляло сомнений в осведомленности насчет деятельности хозяйки. И она, можно сказать, раскололась. Созналась в факте, хотя, помимо этого, так и не сказала ничего. Маэстро ожидал большего, но не дождался.

Ответила только:

– Достаточно далеко, чтобы вы его не достали.

Брови Маэстро иронически вскинулись:

– Даже так? Неужели? Это если только он на Марсе...

– Я требую остановить произвол, – твердо заявила та. – И я еще раз требую предъявить ордер.

– И прокурора с адвокатом, конечно?

– Желательно.

– Посмотрите, шеф, – Гусар, отдуваясь, вылез из погреба, держа в руках ворох грязной одежды.

Маэстро покосился на тряпки:

– Ну, все понятно. Как же вы так оплошали, хозяюшка, не сожгли? – обратился он к немке. – Промашка вышла.

– Не успела. Собиралась.

Командир тяжело вздохнул. Напрашивался набивший оскомину процессуальный вопрос: «На кого ты работаешь?» Наверное, это прозвучало бы настолько банально, что показалось бы смешным.

Инициативу перехватила Мадонна, решившая, что двум женщинам всегда легче договориться.

Серьезное заблуждение.

– Послушайте, милая. Вы стали соучастницей в тяжком преступлении – и не в одном. Я даже не знаю, какое из них хуже. Я рискую быть тривиальной, но вы можете облегчить свою участь... в общем, вы меня поняли, да?

– Хуже моей участи ничего быть уже не может. Мне все равно. Я ничего вам не скажу, не трудитесь напрасно. Кроме некоторых фактов биографии, если вам интересно. Вам все станет ясно.

– Вы не понимаете, – терпеливо сказала Мадонна. – Вы не любите Россию и русских, вы обижены на судьбу за то, что вам выпало убогое прозябание в этой глуши. Возможно, были репрессированы. Допустим. Но в руках вашего недавнего гостя находится нечто, способное нанести вред не только России, но и всей Европе, да и не только ей. Вы подумали об этом? Вам наплевать на историческую родину?