Книга Зимний пейзаж с покойником - Светлана Гончаренко

– Я ничего такого не хотел, – сказал Лундышев глухо, из-под стола (он собирал разлетевшиеся бумаги). – Ну и фантазия у вас! Прямо как у братьев Стругацких. Туфту какую-то несете, а сами к шефу в кабинет влезли и орудовали тут на просторе. Вы ведь, Алла Федоровна, тоже в документах рылись, разве нет? А может, вон ту малахитовую шкатулку стащить задумали?

Алла Федоровна навалилась на стол и уставила на Лундышева блестящие глаза, обведенные синим и желтым. Всякий бы струхнул, глядя на нее в эту минуту.

– Ты мне поговори еще! – прикрикнула она. – Я сейчас людей позову – пускай все видят, какой ты тут на столе кавардак устроил. Чего искал? Что задумал? Врать не советую! Если Сашка в самом деле задурит не по-детски, тебе все равно ловить нечего. Тогда Галина в фирму вернется. Уж при ней-то ты свои делишки живо забросишь! Галина – голова, может, еще почище Сашки. И либеральных замашек за ней не водится. Мигом все наладит так, как раньше у нас было. Ты же не знаешь…

– Да знаю я, знаю! – махнул рукой Лундышев и повалился в большое еськовское кресло – он очень ослаб от пережитого страха и собирания бумаг. – Давно замечаю, Алла Федоровна, что вы меня недолюбливаете. За что? Почему? Кое-что, конечно, понять можно – психология там, комплексы и прочее. Готов уважить ваши годы…

– Какие такие годы? – вскричала Алла Федоровна, и ее пухлая рука потянулась к каменному пресс-папье.

Лундышев поджал ноги, сгруппировался в кресле и отчаянно замахал руками:

– Вот опять! Опять вы меня неправильно поняли! Я имел в виду как раз наоборот, что вы еще молоды и эмоционально неустойчивы… Фу, напугали! Давайте лучше оставим всю эту муть. Вы ведь умная женщина. Вы понимаете, что фирма летит в тартарары – и пролетит! А для меня «Сибмасло» сейчас смысл жизни.

– Врешь! Я тебя знаю, – не поверила Алла Федоровна.

– Не знаете, потому что предубеждены. А я нет! Ничего личного – только бизнес. Мы с вами оба в совершенно одинаковой степени заинтересованы, чтобы фирма не пропала. Вот почему мы должны быть союзниками, а не за булыжники хвататься. Хоть это вы понимаете? Вы понимаете, что контракт с «Гризи» – это петля? Что после него нас проглотят эти чертовы москвичи? Они только и ждут подходящего момента.

– И что ты предлагаешь? – подумав, спросила Никитина.

– Я предлагаю объединить наши усилия. Идти в одном направлении!

Для наглядности Лундышев даже сплел руки в жесте, который на старинных плакатах символизировал дружбу народов.

– Знаю, вы пришли сюда затем же, зачем и я, – продолжил он. – Вы хотели посмотреть проект контракта с «Гризи» и узнать, насколько он нелеп и невозможен. Ведь так?

– Нет! Я за тобой следила, – стояла на своем Алла Федоровна.

– Чепуха! Вы же не параноик? Нет, вы искали этот контракт и, скорее всего, нашли, потому что вы свой человек в этом доме и лучше ориентируетесь в обстановке. Ведь так?

– Не-а!

– И что в этом контракте?

– Полный бред, вот что!

– Я так и думал…

Лундышев откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. На его лбу в свете средневековой лампы тускло блестели капли пота. Алла Федоровна все еще стояла, облокотившись на стол. Ей хотелось плакать.

– Давайте же, наконец, что-то делать, – сказал Лундышев тихо, не размыкая глаз. – Иначе всем нам каюк. Вам следует давить со своей стороны, а я попробую что-то сделать со своей. Попытайтесь и Галину Павловну уговорить, пусть она вмешается. В конце концов, даже бунт можно устроить. Надо что-то предпринять!

Никитина молчала.

– Вы не можете, Алла Федоровна, стоять в стороне. С чего бы вам щадить Еськова? Вам скорее надо пожалеть его семью и его жену, вашу лучшую подругу. Вы ведь, насколько я знаю, даже не были никогда его любовницей. Так в чем же дело?

– Гаденыш ты, Андрей, – наконец дала ответ Алла Федоровна. – И про любовниц все знаешь?

– Знаю. Это чисто деловая информация. Я же говорю, ничего личного! Если вы мне не верите, давайте я вам про своих любовниц расскажу. Даже видео могу предоставить. Дело-то наше общее – какие тут секреты! Сейчас нам надо дискредитировать и убрать с дороги «Гризи». И действовать лучше совместно. Согласны?

24 декабря. 00.20. Суржево. Дом Еськовых. Столовая.

– Так все и было, – закончил свой рассказ Лундышев. – Она, конечно, согласилась. Это было единственное разумное решение.

Рюхин вздохнул. Компаньон Еськова поведал ту же историю, что и Алла Федоровна. Может, они просто сговорились? Такое могло быть. Андрей Викторович, правда, божился, что в кабинет вошел не на цыпочках, а широким непринужденным шагом и головой о стол не бился. Розовое пятно на лбу он объяснил аллергией на вареные мидии, которые наверняка затесались в фирменный салат Галины Павловны.

– Во время разговора с Никитиной вы не обратили внимания, был ли кто в спальне? – спросил Рюхин.

– Да какая спальня! Не до спальни нам было. Впрочем, если б там шумели, а тем более стреляли, мы бы, наверное, услышали. Сами мы старались быть тише воды, особенно когда возвращались вниз, в столовую.

– Вы вместе с Никитиной спустились? – спросил майор Новиков.

– Ну да! Она буквально повисла на мне. Говорила, что боится лестниц, на которых можно сломать шею. Так под ручку мы и вошли в столовую. Александр Григорьевич был там, смеялся, шутил. Тяжело сейчас вспоминать об этом…

Андрей Викторович вздохнул, сложил шелковистые брови домиком. Выглядел он не скорбным, а скорее осоловелым. Впрочем, и на нем сказалось потрясение этой ночи: он стал рассеян, галстук у него съехал набок. То и дело он бормотал странные слова: «Когда жизнь удалась и кажется нам полной чашей…»

Он силился вспомнить, что дальше, но не мог.

– Что вы сказали о чашке? При чем тут чашка? – насторожился следователь Рюхин.

Андрей Викторович ссутулился, будто у него закололо в боку, и махнул рукой:

– Не обращайте внимания! Это я так, ничего… Надо же, забыл! Да ладно… О чем вы меня спросили?

– Что вы делали, когда спустились из кабинета в столовую?

– Я? Танцевал. Дико, правда? Сначала я Любу Ажгирей пригласил, потом Никитину – надо было с ней по делу пошептаться.

– Кстати, что вы можете сказать об Ажгирей? – спросил майор.

Андрей Викторович задумался.

– Люба старший специалист отдел продаж, – сообщил он. – Одно время Еськов очень ее продвигал. Она с мозгами, но, впрочем, ничего особенного. Немного бизнес-вобла, если вы меня понимаете. Подлизывается к Галине Павловне и, кажется, сумела-таки ей понравиться. А это трудно! Не знаю даже, чем взяла – ведь она не замужем.

– Интересно. Ее личная жизнь?

– Есть, конечно. Наши дамы в этом себе не отказывают, и правильно делают. Но романы только за порогом фирмы – с этим у нас строго. Кажется, у Любы с Еськовым что-то было, но давно и аккуратно кончено.