Книга Соло для пистолета с оркестром - Наталья Андреева

…Глазов очнулся, когда услышал поворот ключа в замочной скважине. — Дима, ты дома?

Жена заглянула в комнату, потом сбросила туфли в прихожей и понесла на кухню сумки. Он сообразил, что уснул, и, резко распрямившись, сел на диване:

— Черт! Который час?

Светлана гремела посудой так громко, что Глазов почувствовал себя виноватым. Надо было заняться ужином, раз уж он дома. А не валяться на диване. Он попытался чмокнуть жену в щеку:

— Извини.

Светлана молча отстранилась.

— Мне надо уехать на несколько дней.

— Вот как? — сказала она с откровенной иронией.

— Слушай, тебе не кажется, что это уже слишком? Скажи прямо: в чем я виноват?

— Да ладно притворяться! — Она грохнула на плиту сковородку. Все четыре конфорки взвыли. — Думаешь, я ничего не знаю? А я-то тебе верила! Дура.

— Ты это о чем? — Глазову показалось, что он ослышался.

— Да хватит тебе притворяться! Можешь катиться куда хочешь! На все четыре стороны! На несколько дней, на год, на всю жизнь! Только не ври больше!

Она ушла в ванную и заперлась там. Глазов услышал, как жена плачет. Потом включила кран, забулькала вода. Он недоумевал. В чем дело? Ну уснул. Ужин не приготовил. Причина для трагедии? Как говорится, женщина может сделать из ничего три вещи: шляпку, салат и трагедию. Вычитал в каком-то журнале. Хорошая шутка!

И с чего она завелась? Он глянул на часы: жаль, что на пляж уже поздно. Светлана вышла из ванной более или менее спокойной. Но с мужем не разговаривала. Он тоже не желал продолжать этот неприятный разговор.

Спать пришлось в кухне на раскладушке. Глазов ворочался без сна до двух часов ночи. Ситуация вышла из-под контроля. Что-то происходит помимо него, а он не понимает причины. Его брак благополучно шел ко дну. Паруса поникли, в днище зияла огромная пробоина. Он решил оставаться на капитанском мостике до конца. Пусть она сбежит первой…

…На следующий день Глазов прямо с утра поехал к Юлии. Сойдя на остановке с автобуса, заглянул в торговую палатку, купил пачку сухих крекеров. Для овчарки. Глазов решил к ней подлизаться, раз уж приходится бывать у Юлии так часто. Надо бороться со своими детскими страхами.

Альфа печенье взяла. Он даже осмелился погладить собаку по голове, но та рыкнула и оскалила зубы.

— Ладно, не все сразу, — буркнул Дмитрий. Юлия, которая стояла поблизости со шлангом в руке и поливала цветы, невольно улыбнулась:

— Митя, я тоже хочу печенья.

Глазов покосился на ровный, выстриженный газон. Ишь, клумбы она поливает! У его матери до цветов никогда не доходили руки, она целый день возилась со своим большим хозяйством: огород, корова, куры, кролики. У Юлии всего этого не было, и она, одетая в рабочий комбинезон, занималась только стрижкой газона и розовыми кустами. Хорошо, когда у человека есть деньги.

— Я тебе не мешаю? — спросил он.

— Я уже закончила. Жарко сегодня, — пожаловалась она и пошла выключать насос.

Дмитрий присел на крыльце, расслабился и закрыл глаза. Сказалась бессонная ночь. Юлия приблизилась неслышно, брызнула ему в лицо холодной водой.

— Ты что? Я не клумба!

Он вскочил и увидел совсем близко ее глаза, совсем светлые и все в мелких, золотисто-коричневых крапинках. Откуда они там взялись? При ярком свете солнца туман, казалось, рассеялся. Она даже помолодела на несколько лет, и Дмитрий вдруг заметил, что и загореть уже успела, а загар у нее ровный, бронзовый и очень красивый. Брюнетки любят солнце, и оно их любит.

— У тебя глаза разноцветные, — неожиданно сказал он. — А я думал — серые.

— А у тебя нос обгорел, — рассмеялась она.

— Когда успела так загореть? — спросил он, срывая листок подорожника, пробившегося из-под асфальта, у края дорожки, и пристраивая на нос зеленую нашлепку.

— Ко мне загар быстро пристает. Вчера сидела в саду до вечера. В шезлонге. Книжку читала. А вот твой нос скоро облезет. — Она протянула руку и поправила подорожник.

Он почувствовал тонкий запах духов. Ее пальцы скользнули по щеке и задержались на его губах. Словно в ожидании поцелуя. Сердце замерло: вот сейчас все и случится. И сразу же стало страшно: а вдруг она оттолкнет? Так и будет. И губы его дрогнули и сомкнулись плотнее. Ее рука бессильно опустилась.

— Пожалуй, мне надо уехать, — хрипло сказал он.

— Как? Куда? Так скоро? — растерялась Юлия. И в ее голосе послышалась жалоба: — Я же не могу быть здесь совсем одна. Мне страшно.

— Теперь чего бояться?

— Куда же ты собрался ехать? — вместо ответа спросила она.

— Во Владимирскую область. Мне надо узнать, что там случилось на самом деле. Я вчера ездил в Люберцы, к матери того парня, которым подменили писателя в сгоревшей машине. Узнал название деревни. Поленово.

— Все еще не можешь успокоиться? Он умер, твой писатель, тебе же ясно сказали. — Дмитрий почувствовал в ее голосе раздражение. Она отчего-то разволновалась и начала капризничать, словно маленькая девочка.

— Нет, он жив, — упрямо возразил ей Глазов. — Меня не будет несколько дней. Смотря по обстоятельствам. Ты поняла?

— Я с тобой поеду, — неожиданно сказала Юлия, поправляя волосы.

— Это еще зачем? Таскаться по электричкам в такую жару, есть всякую гадость…

— Во-первых, мы поедем на машине. И вообще я хочу, чтобы отныне ты не пользовался общественным транспортом. Мне нужен твой паспорт, чтобы сделать доверенность. Во-вторых, еду можно взять с собой. У меня есть переносная сумка-холодильник.

— Да хоть морозильная камера во весь салон! — в сердцах сказал Глазов. — Ты хоть соображаешь, как мы будем смотреться?

— Как любовники? Ах, мы боимся себя скомпрометировать! Мы, бедненькие, безнадежно женаты! Жена у нас красавица, умница. И готовит прекрасно. А я просто старая некрасивая тетка. В таком случае можешь всем так и говорить: это моя тетушка Юлия Михайловна. Она старше меня на целых семь лет! Поэтому вы ничего такого не подумайте. Спим мы в разных комнатах. И в разных домах. И даже в разных городах. Ты ведь не оставался у меня ночевать? И я так понимаю, что не останешься. Никогда.

— Да замолчишь ты или нет?!

— Где твое обручальное кольцо, Митя? — тихо спросила она. — Почему ты его не носишь?

— Дома забыл. Потерял. Какое тебе дело?

— Мне тоже надо уехать. На несколько дней. Обещаю, что не буду тебя стеснять. Буду сидеть в машине тихо, как мышка. Не буду тебя домогаться. Да я этого и не делала.

— Я заметил, — буркнул он. И вспомнил ее душистые пальцы на своих губах.

Им нельзя ехать вместе. Дмитрий с самого начала знал, чем все это закончится. И дело тут было не в разнице в возрасте. Оба они, в сущности, свободные люди. Судя по ночи, проведенной на раскладушке, со Светкой у него все кончено. Дело в другом. Она тоже человек из другого мира. Поиграет и бросит. А он не рожден для легких отношений. Будет набиваться, искать встреч и в итоге окажется ей в тягость. Но против своей воли Глазов сказал «да». И они пошли на веранду пить кофе…