Книга Пока еще жив - Питер Джеймс

Биглоу уставился на подошедшего к столику Грейса глазами испуганного грызуна, потом тонкие, влажные губы расщепились в невеселой улыбке.

— Инспектор Грейс, рад видеть! — Голос у него был слабый, дрожащий, с присвистом, как будто сам акт речи давался ему с трудом и отнимал слишком много сил. Лежавшие на столе руки исхудали до такой степени, что напоминали птичьи лапки. Браслет золотых часов болтался на тонком запястье.

— Вообще-то, Терри, детектив-суперинтендент, — поправил старого знакомца Грейс, опускаясь на стул напротив.

От Биглоу исходил неприятный запах, словно он спал одетый.

— Да, вы же пошли на повышение. Теперь вспомнил, вы же сами мне и говорили. Поздравляю. — Он нахмурился. — Или я уже поздравлял?

Грейс кивнул:

— Да, в прошлый раз. — Он кивком указал на стакан. — Могу угостить?

— Пить-то мне не полагается. Больной. Вы и сами видите, инспектор… извините, детектив-суперинтендент. Заработал рак. Держусь на лекарствах, а с ними пить не положено. Да только какая теперь разница, верно? — Он посмотрел Грейсу в глаза, словно надеясь услышать слова поддержки от старого противника.

Как реагировать? Грейс не знал. Если бы предложили пари, он не дал бы Биглоу больше нескольких недель, в лучшем случае пары месяцев.

— Медицина, как говорят, наука неточная. Что и как, этого никто не знает. — Он улыбнулся.

Биглоу не ответил, только смотрел. «Боится», — подумал Грейс. А ведь он и вправду боится.

А ведь когда заправлял половиной города, не боялся, так, Терри? О чем будешь думать в последние секунды? О тех, чью жизнь поломал наркотиками? О ни в чем не повинных владельцах магазинов, чьи заведения поджигал, потому что они отказывались платить за «крышу»? О беспомощных стариках, у которых твои молодчики отбирали самое ценное? Как ты будешь чувствовать себя, отправляясь на встречу с Творцом со всем этим?

— Так чем могу помочь, мистер Грейс? — просипел Биглоу. — Вы ж сюда не ради доброго пива пришли и не за приятной компанией.

Задавая вопрос, Грейс внимательно следил за глазами собеседника.

— Слышал, Эмис Смолбоун вышел?

Биглоу отреагировал не сразу.

— Так, значит, вышел? — прохрипел он наконец. — Долгонько его тут не было. Оно и к лучшему, я так скажу.

Грейс знал, что эти двое никогда теплых чувств друг к другу не питали.

27

Детективы ушли, а Гея Лафайет — в голубых джинсах и свободном черном топе — бессильно опустилась на край белой софы в гостиной своего дома в Бель-Эйр и снова расплакалась. За последние три дня полиция навещала ее трижды. Подозреваемых у них по-прежнему не было, но они получили смазанный снимок с камеры наблюдения, который отправили в лабораторию. Баллистическую экспертизу уже провели, но подходящего оружия в полицейских базах данных не нашлось.

Детективы снова прошлись по возможным мотивам убийства и снова расспрашивали ее о возможных врагах. В списке мотивов значились деньги, зависть, личная месть. Не исключено, что преступником мог быть случайный сумасшедший. Впрочем, судя по тому немногому, чем располагали детективы, последняя версия представлялась им маловероятной. Скорее всего, целью убийцы была она, но он ошибся, приняв за нее другую.

Провожавшая полицейских ее ассистентка Саша вернулась в комнату. Саша постриглась и перекрасила волосы в черный цвет. Ошибок больше не будет, никто уже не спутает ее девушек с ней. Гея не стала слушать ни главу своей службы безопасности Эндрю Галли, стоявшего на том, что убийство Марлы — еще одна причина придерживаться прежней линии и требовать, чтобы ассистентки копировали ее прическу и одежду, ни своего нынешнего бойфренда Тодда, говорившего о том же.

Но Гея отказалась подвергать девушек такому риску. Двойники были игрой, шуткой, пусть даже не самого лучшего вкуса. Разве могла она подумать, что забава обернется смертью.

— Ты почему плачешь, мама?

Завернувшийся в полотенце, с мокрыми после бассейна волосами, Роан шел к ней через комнату.

— Маме грустно, милый.

— Грустно из-за того, что Марла не вернется?

Гея обняла сына и поцеловала в лоб. Сначала она думала оставить его здесь, но теперь об этом не было и речи. Он поедет с ней в Англию, где она сможет присматривать за ним и защищать.

Ее агент, ее менеджер и Тодд, все в один голос убеждали отказаться от участия в проекте. Как можно обеспечить безопасность в Англии, где телохранителям запрещено носить оружие? В том-то и дело, отвечала Гея. В стране, где нет культа оружия, она будет чувствовать себя в большей безопасности. Кроме того, скрываться от зрителей, прятаться от публики — не в ее стиле. Она же Гея, богиня земли! Мать-земля защитит ее точно так же, как сама Гея защищает землю.

А если перейти на другой, практический уровень, то ведь весь проект зависел теперь от нее, и съемки должны были начаться уже на следующей неделе. Если она уйдет сейчас, все рухнет. Продюсеры ясно дали понять, что перенос съемок из Брайтона в Лос-Анджелес невозможен. Да и сколько можно, в конце концов, прятаться? Если кто-то хочет убить ее, он подождет. Недели, месяцы, может быть, годы. Ей ничего не остается, как только жить.

Гея прижала к себе сына.

— Ты ведь знаешь, что мама любит тебя больше всего на свете?

— Я тоже тебя люблю.

— Так что мы — классные, а?

Он кивнул.

— Хочешь поехать в Англию?

Мальчик пожал плечами.

— Наверное. — Он нахмурился. — А это далеко?

— Далеко. Мы поедем в город на побережье. У них там есть пляж. Хочешь поиграть на пляже?

Его глаза блеснули.

— Наверное.

— Наверное?

— А Марла там будет?

— Нет, милый, Марлы не будет. Мы будем вдвоем. Будем заботиться друг о друге. Ты ведь будешь заботиться о маме?

Несколько секунд Роан смотрел на нее круглыми доверчивыми глазами, и она смотрела на него, чувствуя, что никогда не любила сына так сильно и никогда так сильно не боялась за него. За него и за себя. Гея обняла его крепко и бережно, прижалась к мягкому, нежному личику, вдохнула оставшийся на коже и волосах запах хлора. И непрошеные слезы покатились по щекам.

28

Мало кто из знакомых Рою Грейсу полицейских считал годы до отставки с прилагающимся к ней внушительным соцпакетом, тем более что последние бюджетные сокращения не лучшим образом сказались на моральном духе большинства служителей закона. С другой стороны, он знал многих, кто, подобно ему самому, ожидал этот день с тревогой и даже страхом.

За спиной у него осталось двадцать лет службы, впереди маячили еще десять, которые могли растянуться до пятнадцати в случае прохождения поправок, обсуждение которых шло сейчас в верхах. И все же временами и ему начинало казаться, что время бежит слишком быстро.