Книга Слотеры. Песнь крови - Виталий Обедин

— Все достаточно просто, фактически мы говорим об основах танатологии. Подобные создания ведут двойное существование, они зависли между жизнью и смертью и вынуждены поддерживать свое бытие, последовательно отдавая дань и тому и другому. Живые ночью и мертвые днем. Как живым им пристало питаться, как мертвым — пристало лежать в гробах и в земле. Там они… хм… чувствуют себя лучше.

— И только? Это все на чем зиждется твоя уверенность, Сет?

— Думай, Кот, думай. Нашему кровожадному упырю, совсем потерявшему голову от голода, но в то же время осознающему, что за ним охотятся как смертные, так и носферату, полноценный отдых необходим вдвойне. Каждый день городская стража шерстит все подозрительные подвалы и чердаки, пытаясь обнаружить его лежку. И все впустую. Значит, опасаясь быть застигнутым врасплох днем, когда любой носферату беспомощен, Ренегат вынужден постоянно менять место ночлега. Теперь соберись. Ты можешь представить себе вампира-убийцу, который под утро принимается шнырять по улицам и дворам с гробом под мышкой или мешком, набитым могильной землей?

Молодой преступник негромко рассмеялся, демонстрируя мелкие острые зубы:

— Маловероятно. Парень, крадущийся с гробом в руках, — зрелище слишком вызывающее даже для Ура. А про мешок с землей… он что, с ним и на охоту выбирается?

— Вот именно. Зачем таскать кладбище с собой, когда можно прийти на него своими ногами? Ежедневно на погосте появляется несколько свежих могил, в любую из которых вампир может забраться, чтобы переночевать тихо-спокойно, не привлекая ничьего внимания.

— Звучит логично, Сет, — кивнул Помойный Кот после недолгих размышлений, — У тебя хорошая интуиция!

Я пренебрежительно усмехнулся и полез в карман:

— Интуиция? Это удел дилетантов! Я редко строю охоту на одних только предположениях.

На стол упал небольшой холщовый сверток. Юный бандит тут же с азартом завладел им, торопливо развернул холстину и разочарованно вытянул губы: ничего необычного или сверхъестественного внутри не оказалось.

Содержимое свертка составили: вырезки из «Хроник Ура…» — свежих и двухнедельной давности, смятая, исчерканная карандашом карта города, какими пользуются строители и архитекторы, а также пара маленьких плоских пузырьков с пробковыми затычками. В таких обычно отпускают лекарства аптекари, но на сей раз вместо вытяжек и экстрактов за прозрачным стеклом пересыпались лишь комочки грязи и частицы земли.

— Хочешь сказать, это твои улики, Сет? Негусто.

— На карте отмечены места, в которых Мусорный патруль обнаруживал тела жертв Ренегата. Видишь стрелочки, ведущие к кладбищу? Я тщательно промерил: с любого из этих мест можно добраться до кладбища за пару-тройку часов. А фрагменты земли в пузырьках — я нашел их под ногтями и на телах жертв, которых твои парни обнаружили утром. Это кладбищенская земля.

— Откуда ты знаешь? Грязь на кладбище вряд ли отличается от грязи на любой из улиц Ура?

Кот задавал вопросы не из въедливости и чистого упорства. Ему, в самом деле, хотелось понять, как можно выследить вампира при помощи щепотки грязи.

— Во-первых, отличается. Погост Ура потому и разбили на его нынешнем месте, что там — сплошной глинозем, который легко копать и который не представляет большой ценности для землевладельцев. В других местах Блистательного и Проклятого такую глинистую почву не встретить. Во-вторых, опытному некроманту не составит труда почувствовать некротические эманации, исходящие от этой земли… если будешь и дальше плохо себя вести, когда-нибудь я познакомлю тебя со своей тетушкой Анитой. Занимательная особа! Она одна перепотрошила больше зомби, чем все работники Реанимационного амбара, вместе взятые… Кстати, если такое и впрямь случится, не вздумай с ней спать, иначе откроешь наутро глаза и не услышишь, как бьется сердце.

— Как в легендах, да, Сет? — восторженно воскликнул Помойный Кот, — Жизнь за волшебную ночь любви?

— Как в реальности, Кот. Жуткая смерть и еще более жуткое существование после нее — в обмен на обычную случку. И не говори потом, что я тебя не предупреждал.

— Хорошее предупреждение! Ты меня заинтриговал и распалил одновременно. Я уже вожделею твою тетушку. Она ведь не страшная?

— Она красавица, хотя по возрасту годится тебе в прапрапрабабушки. Мы, Слотеры, медленно стареем.

Юный негодяй со смешанными чувствами уставился на пузырьки.

— Клинки Азазела! Если все так просто, почему другие не догадались, где искать кровососа? — через какое-то время спросил он, усилием воли заставив себя выкинуть из головы мысли о прекрасной некромантке, превращающей любовников в зомби, — Ведь охота за Ренегатом длится уже столько дней! Я слышал, Магистрат и вознаграждение за его голову удвоил.

Я жестом велел Коту собрать улики обратно. Побросав в холстину пузырьки и бумажки, подросток небрежно соорудил сверток и толкнул его мне через стол.

— Потому что они — и городская стража, и вампиры из гетто — изначально пошли не тем путем. Они пытались отыскать мертвого, который прячется среди живых… а мертвецу пристало искать место среди себе подобных!

— Кхе-кхе…

У входа в «Луженую глотку» послышалось несмелое покашливание. Нарисовавшийся в дверном проеме мальчишка лет тринадцати с опаской смотрел в нашу сторону, нервно теребя мочку уха. Неумелая татуировка на предплечье, изображавшая кошку со вздыбленной шерстью (отчего та больше походила на дикобраза), выдавала в нем одного из подручных Кота.

— Достали? — с царственной деловитостью спросил юный негодяй, делая мальчишке знак приблизиться.

Весь вид Помойного Кота кричал: видал, с кем я столуюсь?!

— Не вопрос, мастер! Все как ты сказал! — косясь в мою сторону и не решаясь двинуться с места, затараторил парнишка. — Белый трехлеток без единого пятнышка! Немного норовистый, правда. Владелец сначала не хотел продавать, смеялся над нами, говорил: мол, не так беден, чтобы сторговать отличного жеребца уличным оборванцам, которые до подпруги-то едва дотягиваются… Ну, так мы его и… — Парень осекся и тут же поправился: —… Ну, то есть он, как увидел деньги, сразу сменил гнев на милость!

Хм…

Сомневаюсь, что упомянутый владелец хотя бы издали, увидел блеск ста уранийских марок, которые я днем раньше выдал своему незаконопослушному помощнику на приобретение именно такого коня — белого жеребца-трехлетка. Помойный Кот и его банда отличались крайней прагматичностью. Зачем платить за то, что можно украсть?

При этом главарь малолетних бандитов руководствовался простейшими соображениями: даже если кто-то и увидит под Слотером ворованного коня с чужим клеймом (хотя клеймо наверняка уже изменили), он, вряд ли попытается заявить на него свои права. Собственная шкура стоит всяко дороже конской!

Я посмотрел в плутоватые глаза Кота и убедился: так и есть.

Не могу сказать, что такое положение дел меня устраивало: конокрадство — слишком мелко для Древней крови. Свои же родичи, случись узнать, засмеют, не говоря уже о представителях прочих кланов! И потом, он взял себе мое золото.