Книга Возмездие теленгера - Михаил Белозеров

Они выпили. Самогон был чистый как слеза и такой крепкий, что у Кости перехватило дыхание, но он все-таки спросил, когда прокашлялся:

– Почему?

Он решил, что не выдержал экзамен, что настоящие мужчины пьют самогон, не кривясь и не робея, и ему стало стыдно оттого, что он еще раз обмишурился.

– А почему они на вас напали? – в свою очередь спросил дядя Илья, с удовольствием закусывая пирожком и с интересом поглядывая на «плазматрон».

– Ну, потому… – Костя вдруг понял, что не может рассказать своему новому знакомому обо всем, что произошло в деревне за последнее двое суток: ни о «вертолете», ни о ДШК, ни о «плазматронах», доставшихся ценой жизни Косого, а главное, не может рассказать о каймане со шрамом на лице. Это значило раскрыть множество тайн и подвести деревню под монастырь, а врать Костя не хотел, раскусили бы в два счета.

– Во! – Хитрый дядя Илья многозначительно поднял палец в потолок сарая.

Он встал, отрезал огромную пятнистую щуку, бросил ее на верстак и в два счета разделал на куски. Осы обиженно загудели и принялись летать вокруг.

– И я о том же. Ну, убьете вы их здесь. – Он кивнул на «плазматрон». – Штука небось не наша, заморская? А потом другие явятся на бэтээре и сожгут деревню к едрене-фене. Оно нам надо? – И сам же ответил: – Оно нам не надо, и чужие проблемы тоже не нужны.

– Понял, – кивнул Костя, с жадностью доедая второй пирожок и потянувшись за рыбой. – «Время-марь».

– Да, согласен, «время-марь», – живо кивнул дядя Илья и, отмахнувшись от ос, снова поглядел на «плазматрон»: интересно ему было. – Мутное время. Пустое. Русский человек к этому не привык. А что делать? Жить-то надо? – И вдруг сказал: – Они сейчас спрятались у Пановых на мызе.

– А Пановы – это кто? – Костя не стал объяснять, что это такое за оружие – «плазматрон». Пусть у меня тоже тайны останутся, подумал он.

– Это наш бывший начальник полиции.

– Как же быть, дядя Илья? – спросил Костя, то ли под воздействием самогона, то ли от дружеского разговора вдруг расположившись к нему уже вовсе по-дружески.

Полиция, понял он, это серьезно. С ней лучше не связываться, даже с бывшей, потому что она знает всякие ходы и выходы, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия.

Дядя Илья глубоко вздохнул, поднялся и снял с гвоздя старый, поношенный мундир железнодорожника со шпалами в петлицах, накинул его на плечи.

– Для чего я здесь сижу?

– Не знаю… – простодушно пожал плечами Костя.

– А я знаю, – таинственно сообщил дядя Илья. – Феликса Дзержинского видел?

– Кого-о?.. – удивился Костя. В деревне у них таких мужиков не было.

Дядя Илья усмехнулся, мол, чего с молодого возьмешь:

– Ну, паровоз? «ФД-20»?

– А-а-а… видел, – все еще ничего не понимая, признался Костя.

– Это мой личный транспорт, – похвастался дядя Илья и гордо выпрямился.

– Как это так? – удивился Костя. – А что, так бывает?

– Бывает, – добродушно ответил дядя Илья и сразу вырос в глазах Кости не меньше чем в три раза, – сейчас все бывает. Времена такие.

– Знаю, – кивнул Костя, решив блеснуть своими познаниями. – Капитализм.

– Какой, на хер, капитализм, – криво усмехнулся дядя Илья, давая понять, что суждения Кости по меньшей мере наивны. – Сейчас сплошной идиотизм. Каждый выживает как может. Но дело не в этом. В общем, у меня есть паровоз, и он стоит на путях.

– И что?.. – не понял Костя.

– А то, – веско сказал дядя Илья, – что Панов обязательно придет ко мне и попросит отвезти кайманов в областной центр. Не самим же им топать.

– Куда? – спросил озадаченный Костя.

– Ты что, не знаешь, где у нас областной центр? – Дядя Илья с удивлением посмотрел на него.

– Нет, – к своему ужасу, признался Костя и покраснел, окончательно растеряв всю свою настороженность. Ему стало стыдно оттого, что он такой невежда.

– Областной центр у нас на Большой земле, в Петрозаводске, три дня пути, а если пехом, то, считай, три недели.

– Ага, – растерянно согласился Костя, все еще испытывая страшное смущение.

– Надо их убрать, когда они поедут домой, то есть в центр, – объяснил дядя Илья. – Они нам самим надоели. Вам-то хорошо: вы в глуши, тридевятое царство, можно сказать, а мы как на ладони. Рыпнуться невозможно.

– А когда они поедут домой, дядя Илья?

Теперь Костя был окончательно уверен, что дядя Илья свой человек, не может человек с такими честными глазами рассуждать по-иному. Значит, почти теленгер, хотя и живет в деревне Чупе.

– Когда я паровоз оживлю. Перепускной клапан полетел. Судя по всему, или вечером, или завтра утром. Ты своих хлопцев забери и спрячьтесь в лесу. А я, как узнаю, весточку подам.

– Хорошо, – сказал Костя, – я согласен.

Он все же подумал, что здорово рискует, доверившись первому же чуповцу, но выбирать не приходилось. Других предложений не поступало. Стало быть, надо выбирать из того, что есть, а выбирать не из чего. Вариант однозначный. Даже если он никудышный, им надо воспользоваться, думал Костя с тяжелой душой.

– Тогда выпьем за это, – дружески сказал дядя Илья. – Я рисковых пацанов люблю. Сам таким был. Так ты, получается, не местный?

– В общем-то да… – нехотя признался Костя, вспомнил, что теленгеры всегда враждовали с чуповцами.

– Конечно, конечно… я помню, – неожиданно сказал дядя Илья. – Я ведь тогда состав вел и ходил в должности помощника машиниста. А лет мне было, как тебе сейчас, может, даже меньше.

У Кости перехватило дыхание:

– Как?!

– А вот так, парень. В Мурманск мы ехали. И твои родители туда ехали, а потом кайманы напали. Меня инвалидом сделали. – Он показал на кривую ногу. – Работать не могу. Хорошо, хоть паровоз имеется.

Заметно было, что он им гордится, что его просто распирает от гордости.

– Дядя Илья, вы знали моих родителей?! – почти вскричал Костя.

– Нет, конечно, но о твоей истории слышал от тех, кто остался в живых. А концы тебе надо искать в центре. Там о тебе должны помнить.

– Кто? – очень и очень удивился Костя.

В его представлении деревня Теленгеш жила изолированно, а если кто и мог помнить о нем и знать его историю, так только приемные родители. Больше она никому не нужна. А здесь вон какое удивительное дело: оказывается, его имя на слуху. Конечно, не имя, поправил он себя, а события той ночи, когда погибли настоящие родители.

– Вот об этом, парень, ничего сказать не могу, потому как не ведаю, – признался дядя Илья. – В общем, езжай-ка ты, друг, в Петрозаводск, там разберешься. А может, тебе в Санкт-Петербург или в Москву махнуть надо? Я ж не знаю.