Книга Собачья королева - Антон Соя

Уже прощаясь, баба Настя, словно опомнившись, говорит Ане:

— Слушай, Анька, ты на мать зла-то не держи. Это, я так думаю, Михаеля инициатива была. Алла знать ничего не знала. Не собиралась дочурочка помирать — ребёнка ему носила. А он — немец пунктуальный — всегда ко всему готовился заранее. И Женьку полюбил, как родную. Если не больше. Пылинки с неё сдувал. Подарки дорогие дарил. Колледж ей лучший подбирал.

— Ба, ты о чём? Не пойму никак.

— Да про наследство, конечно же. Про завещание треклятое.

— Про какое ещё завещание?

— Вот ты, простая душа, бессребреница! Ей богу, собаконутая ты, Анька! Михаель-то Алкин реальным богачом был. Неужели ты о наследстве даже не думала? Если б завещания не нашли, то тебе с Женькой всё в равных долях бы причиталось. Но Михаель, оказывается, успел завещание с нотариусом составить и по нему всё Женьке отписал. Всё до копеечки. Поняла? Вот тебе Женька передала тут на Ванечку. Держи.

У возмущённой Ани перехватывает дыхание. Она резко разворачивает коляску в сторону дома.

— Это что ещё за деньги? Забери немедленно. Мне от неё ничего не нужно.

— Дура. Это не тебе — сыну. Чтоб на ноги поставила своего недоношенного. Десять тысяч швейцарских франков! Целое состояние.

— Возьми себе. Я и без них справлюсь. Тебе они в Швейцарии нужнее.

— Ну и ладно, — не заставляет себя долго уговаривать баба Настя. — Свои мозги в твою башку собачью не переставишь. Ты мне только бумажку подпиши, что ты от денег добровольно отказываешься. Я-то, твой характер зная, уже заранее такую бумажку на немецком составила. Вот и ручка у меня с собой. На-ка, подпиши, чтоб на меня не думали, что я тебе их не возила.

Аня, не читая, подмахивает протянутую ей бумажку. Глаза её зло сужены, руки впились в ручку коляски. Аня спешит к дому, ускоряя шаг.

— Вот и ладно. Ну и дура же ты, Анька! — заторопилась-засобиралась баба Настя. — Я, как устроюсь, напишу тебе или позвоню. Приедете с Ванюшей к бабке в Альпы в гости-то?

— А чего ж не приехать-то? Конечно, приедем. Правда, Ванечка?

Бабка крепко обняла внучку и в очередной раз исчезла из её жизни. Ни письма, ни звонка Аня от неё не дождалась.

Глава 12

Преступление

Иван спит почти целые сутки. Просыпается вечером следующего дня. Его новая собака сидит рядом с кроватью и радостно виляет хвостом. Ваня понимает, что её нужно срочно выгулять. Ужасно хочется есть. Но кухня с вожделенным холодильником оккупирована врагами. Они опять сидят за столом и молча пьют чай. Ваня, стараясь двигаться бесшумно, проскальзывает мимо застеклённых дверей кухни. Чернушка так же бесшумно семенит за ним. Участок у Пугачёвых крайний, за ним стоит дремучий лес. Мальчик с собакой долго, до самой темноты, гуляют по лесу, пока у Вани от голода не сводит живот. Чернушку тоже нужно покормить. Они нехотя возвращаются домой.

Там, на их счастье, гости. Пришёл участковый Казанков.

— А вот и наш бузотёр вернулся! — радостно приветствует Ивана милиционер. — А это что за Жучка?

— Чернушка! — возмущается мальчик.

— Так себе имечко, наркоманское какое-то, — констатирует Казанков. — Чай будешь пить?

— Он будет, будет — суетливо вступает в беседу женщина, — и чай будет с баранками и вареньем, и котлетки поест с макарошками.

— Что за котлетки? — удивляется Иван.

— А хорошие котлетки, из магазина.

— Мать никогда в магазине котлеты не брала. А вдруг там собачатина добавлена? — Иван открывает морозилку.

Там в углу примёрз и покрылся инеем пакет домашних пельменей, которые мама налепила ещё до его отъезда. Он в тот раз сам ходил с ней на рынок за мясом. Мать, как всегда, придирчиво выбирала говядину и свинину. Набрала сахарных костей для собачьих друзей. На рынок с ней ходить было одно удовольствие. Её там все знали, уважали, отдавали всё почти даром и с походом. Потом Ваня целый вечер крутил ручку допотопной мясорубки, а мама пела весёлые песни. Она всегда пела, когда готовила, — Ваня обожал её слушать. Потом пришёл с работы папа Дима, и они втроём целый вечер лепили пельмени, все в муке и фарше, довольные и счастливые, а рядом на полу сидели Зурик, Фредди и два ризеншнауцера, которых им оставили на месяц. Собаки роняли на пол слюни, заворожённо наблюдая несчастными обиженными глазами, как шарики вкуснейшего мясного фарша глотаются кружками раскатанного теста. Какой-то месяц с хвостиком назад! А сейчас на него такими же несчастными собачьими глазами смотрит папа Дима.

— Я пельмени буду, — говорит Иван, — хотите, товарищ лейтенант?

— Нет, спасибо. Я сейчас уже домой пойду. Меня там окрошка ждёт, макароны по-флотски и вишнёвый компот.

Отвечает Казанков, поворачивается к женщине и говорит ей, снижая тон до минимума:

— А психоз-то у парня, похоже, так и не прошёл, Анна Васильевна.

— Пройдёт-пройдёт, не волнуйтесь. Видите, он уже спокойней стал. Собаку новую в дом притащил. Прямо как я в его возрасте.

Иван сдерживается и не отвечает. Только кривит лицо в ухмылке. Ставит кастрюльку с водой на газовую конфорку. Очень уж есть хочется, да и надоело препираться с этой тварью. Бесполезное дело. Вот он поест, Чернушку покормит и тогда разберётся с ними. Папа Дима точно расколется.

— Ну ладно, Анна Васильевна. Спасибо за консультацию. Понял я, что за страшный зверь — демодекоз. Пойду сестру свою расстраивать.

— Ой, да, извините ещё раз, но здесь я бессильна. Жалко вашу сестру и её собачку, но ничем, к сожалению, помочь не смогу.

— А мама бы смогла, — говорит Ваня, загружая пельмени в кипящую воду, — вы найдите маму, товарищ лейтенант, она вам поможет.

— Никто вашей сестре уже не поможет, — быстро отвечает женщина. Глаза её невольно злобно сужаются, но уже через мгновение принимают округлое елейное выражение.

— Кгу-кху, — прокашливается участковый и встаёт из-за стола.

Казанков уже протягивает руку за фуражкой, лежащей на столе, но вдруг как будто что-то вспоминает, что-то пустяковое, но требующее объяснений. Во всяком случае, именно таким необязательным тоном задаёт он свой вопрос:

— Кстати, Анна Васильевна, а как ваша сестра поживает? Евгения Васильевна-то? В гости давно не заезжала?

Ваня оторопел. Он никогда не слышал от мамы про сестру. Так вот про какую тайну говорила ему эта тварь! То-то она так побелела лицом прямо на глазах. А папа Дима опять поперхнулся пряником, но на этот раз никто не стал стучать ему по спине.

— Руки вверх, — говорит участковый.

Ну вот, наконец-то, ликует Иван. Пельмени радостно всплывают в кастрюльке. Чернушка легонько толкает Ваню носом в ногу. Женщина и переставший давиться мужчина за столом испуганно и удивлённо смотрят на Казанкова, неуверенно поднимают руки.