Книга Убивец магов. Калибр 9 мм - Григорий Шаргородский

— Встань, эрл, неприлично владыке преклонять колени даже перед королем. Это пока еще не клятва, а всего лишь просьба, но я думаю, что все же приму твою покорность.

Старый эрл нервно вздрогнул, ошеломленный услышанным, Короват только сейчас понял, что именно сотворил своим поступком. Отправляясь на встречу с молодым Эдераем, он намеревался лишь разведать обстановку и донести информацию совету кланов, но, увидев солнце и океан ошеломляющей зелени вокруг, потерял голову и отдал этому юному эрлу свой клан.

«Нет, не эрлу, а королю», — мысленно поправил себя владыка клана Древесного Корня и поднял глаза к далекому куполу тронного зала. Сквозь ажурное плетение пробивались косые лучи изумительно золотистого цвета, и старый эльф понял, что совершенно не раскаивается в содеянном.

Врата сверкали изумрудными искрами и лепестками энергии, похожими на крупный снег. Сквозь них, как из вихрей снежной метели, появлялись воины клана Древесного Корня. Сначала шли неширокие колонны магов и лордов. Высокородные вынуждены были идти пешком. По странному стечению обстоятельств щеры не могли пройти сквозь Врата. Но это неудобство было временным — в новом мире вполне достаточно и лошадей и коров, чтобы обеспечить боевыми щерами всех желающих.

Вслед за высокородными магами хлынула волна следопытов и разведчиков. Разведчики, узнав, что в новом мире «тени», как говорится, вышли из тени, оделись в черную броню. К удивлению Эдерая, в рядах разведчиков Древесного Корня было не менее трети «теней». Его собственные следопыты таким обилием элитных воинов не отличались, несмотря на то что лорд-разведчик был из их рядов.

Но не успел владыка задуматься над такой несправедливостью, как опять восхищенно замер. Из круговерти изумрудных снежинок появились первые ряды овров. Это были великолепные звери. Клан Древесного Корня не мог позволить себе количества, поэтому брал качеством. Их овры были сплошь ветеранами, они носили тяжелую стальную броню и обладали завидным набором амулетов. В душе эрла вновь зашевелилась зависть — его овры, и ветераны в том числе, не годились даже на подстилку для этих зверюг, не говоря уже о молодняке, которого в войске Эдерая было подавляющее большинство. К тому же редко кому из его овров доставались защитные амулеты. Но вместо злости в груди Эдерая потеплело, а на губах заиграла довольная улыбка: «Теперь они мои, и завидовать я могу только себе».

— Какую землю отдадим этим приблудам, повелитель? — прогудел за спиной бас Аила, совершенно не смущавшегося стоящего рядом чужого эрла.

— На север, к русским, сначала я хотел поманить сладкой ягодой и этих странных зверей, но теперь мы сможем поставить упрямцев на колени, — ответил Эдерай, краем глаза замечая, как гримаса старого эрла перерастает в довольную улыбку. При этом он подумал: «Пусть Корни сцепятся с этими бешеными сашатами, а я посмотрю, чем все закончится».

Глава 7

ЗИМА

Деревья в лесу трещали от лютого мороза, а в облюбованном Андреем подвале было тепло и уютно. И даже по-праздничному пахло елкой. В принципе удивляться было нечему — ведь издающая эти ароматы зеленая красавица скромно стояла в углу. Андрей встречал Новый год. Сначала эта идея показалась ему дикой — всего несколько месяцев назад он похоронил жену, а теперь праздники празднует. Но, подумав, он все же решился: они с Лизой не пропустили ни одного Нового года. Не слишком избалованная любовью отца девочка и совсем обделенный родительским теплом сирота инстинктивно тянулись к этой сказке. И вот теперь, тридцать первого декабря, Корчаку захотелось маленькой частички того волшебства, и, как это ни дико, ему казалось, что Лиза этого тоже хочет.

Он срубил елочку и даже украсил ее гирляндами, соединив вместе лампочки из своего запаса. В буржуйке тихо потрескивали дрова, лишь временами нарушая тишину в подвале. Верхнее освещение Андрей выключил и теперь сидел за столом в свете гирлянды и пляшущего огня. Ему было невыносимо грустно — не больно, а просто грустно. Вместо любимой женщины рядом лишь пустота, а вместо шампанского — слегка разведенный водой спирт.

Жалость к себе так стиснула грудь, что захотелось выть, но вслед за этим по телу прокатилась волна ненависти и к эльфам, и к себе, слабодушному. Корчак вздохнул и сделал то, чего не решался сделать со дня смерти жены. Он достал смартфон и зашел в папку с фотографиями. С тускло горящего экрана на него смотрели строгие и немного печальные глаза Лизы. В груди заныло сердце, а на глаза навернулись слезы. Нельзя сказать, что он безумно любил свою жену, но сейчас Андрей почувствовал, что в ней был единственный смысл его жизни.

«Правду говорят, что мы ценим лишь то, что теряем», — подумал он. Раньше у него были жена, дом и нормальная жизнь, а сейчас он стал одиночкой, бродягой, мародером, убийцей и черт знает кем еще.

— С Новым годом, солнышко, — хрипло прошептал Андрей и вытер рукавом навернувшиеся слезы. Он вновь жалко улыбнулся и поцеловал изображение жены.

Скорей всего, просто сработал тачскрин, и никакой мистики здесь не было, но Андрей все равно вздрогнул, когда через мгновение на него смотрела улыбающаяся Лиза. Ее глаза словно говорили: «Не глупи, милый, — живи и за меня и за себя».

— Ты же знаешь, что у меня не получится, — с горечью в голосе ответил на невысказанное пожелание Корчак и прикрыл глаза.

«Так, все, надо остановиться, а то крыша съедет окончательно», — пронеслась вдогонку резонная мысль, и он залпом допил остаток жидкости в кружке. Эта добавка оказалась последней каплей, мир перед его глазами медленно поплыл.

…Первое января Андрей встретил, как положено любому русскому человеку, головной болью и тошнотой. Постанывая, он встал с кровати и полез из своего подземелья на свет божий. За последние недели он выработал в себе режим и схему поведения.

«Я на войне, и порядок должен быть армейским», — решил он для себя и вот уже два месяца придерживался стабильного распорядка дня: утром — умывание и легкая зарядка, затем — занятие со смартфоном, после обеда — учебные стрельбы и тренировка в хождении по лесу.

Январское утро было колюче-холодным и ослепительно-белым. Андрей вдохнул морозный воздух и начал раздеваться. Когда-то он считал всяких там моржей в лучшем случае понтовитыми придурками, а в худшем — чокнутыми. Сейчас же, оценив, насколько бодрит и прочищает мозг обтирание снегом, решил, что и сам стал таким же чокнутым, потому что зрителей для понтов здесь не было.

Обтершись сухим бельем, он вернулся в подвал и, запив головную боль шипучим аспирином, перешел к рутине. Заняться языком уже не успевал, а если честно, ему не очень-то и хотелось вслушиваться в лай чужой речи с похмельной головы.

Вторым пунктом дневного расписания были стрельбы. Полностью собранный и бережно замотанный в ткань «винторез» лежал на матрасе нар. Перед выходом на стрельбище Андрей заглянул в свой склад и забрал оттуда два десятка патронов. С боезапасом ему пришлось помучиться. Вероятность того, что в этой глухой местности может появиться маг, была ничтожной, но оказаться однажды взорванным Андрею не хотелось. Поэтому большую часть боезапаса, включая гранаты, он закопал небольшими партиями в лесу. В подвале под домом остались только полторы тысячи патронов СП-5, а в самом складе находилась лишь пара сотен патронов для тренировки.