Книга Золотой плен - Хизер Грэм

Аэд улыбнулся и положил руки сыну на плечи.

— Спасибо за такие слова, Ниалл. — Он знал, что Ниалла уважают и ему доверяют младшие короли. — Сейчас я отдохну, а потом обдумаю, как следует, как решить эту проблему. — Он замолчал. — А ты что думаешь, Ниалл?

Ниалл поколебался и прокашлялся.

— Я думаю, как и ты, отец, что Волк коварен и оставил тебя в живых, потому что уважает тебя и верит, что ты попросишь мира, а не заставишь его продолжить бессмысленную резню. — Ниалл опять замолчал, потом заговорил хриплым голосом:

— Посмотри на эти стены, отец. Один Бог знает, что ждет нас за ними.

Аэд кивнул в ответ. Он вошел в свою палатку и обнаружил там юную блудницу, следовавшую с лагерем. Он мрачно улыбнулся, думая о том, что девушку придется разочаровать. Он был верным супругом, и, кроме того, он очень стар, чтобы быть в один день и воином, и любовником.

— Уходи, девочка, — мягко проговорил он, — я не нуждаюсь в твоих услугах.

Она была молода и мила, слишком молода и мила, чтобы вести подобный образ жизни. Ее лицо вспыхнуло от услышанных слов, вероятно, она подумала, что он счел ее неподходящей. Аэд смягчился:

— Если ты принесешь мне воды смыть запах крови с моих рук, я получу от этого истинное удовольствие. Девушка кивнула, мягко улыбнувшись.

— Я схожу за водой, мой лорд, — прошептала она застенчиво. — Я могу помассировать твои плечи, чтобы снять усталость.

— Отлично, — согласился Аэд. Умываясь, он еще раз взглянул на девушку, она немного напоминала ему Эрин. У нее были не такие роскошные волосы, не такое гибкое тело, но ей столько же лет, сколько его дочери.

Девушка начала массировать его шею и плечи. Аэд улыбнулся и закрыл глаза, все еще думая об Эрин. Как хорошо было бы оказаться дома.

Он должен прекратить думать о доме. Он должен думать только о Белом Олафе и о заключении мирного договора, но сейчас он слишком утомлен. Усилием воли Аэд заставлял себя возвращаться мыслью к викингу. Массаж действовал на него благотворно. Прикосновения девушки были такими же нежными, как и прикосновения его любимой дочери.

Аэд расслабился, но внезапно его тело онемело. Думы о Волке и о дочери слились воедино. Как отец, он съежился от боли. Как Ард-Риг, точно знал, что должен делать: он должен предложить перемирие, только такой союз будет прочным.

Аэд провел беспокойную ночь, на заре гонцы были посланы к стенам Дублина. Волк согласился встретиться с Аэдом, и вскоре Ниалл был послан в Тару, чтобы привезти Эрин к отцу. Ард-Риг заключил договор.

Эрин пустила в ход все женские хитрости: от лести и выманивания до мольбы и упрашиваний. Когда ничего не подействовало, она принялась плакать, но даже этим не могла вытянуть объяснений от Ниалла.

Ей приказали ехать, как подобает принцессе, и процессия, которая двинулась к Дублину, была впечатляющей. Прекрасные шелка и отделанные мехами атласы украшали и мужчин, и женщин, даже лошади были облачены в парадные шелковые попоны с серебряными и золотыми орнаментами. Роскошный плащ ярко-голубого цвета лежал на плечах Эрин, его мягкие складки спадали на круп лошади. Ее шея была укутана белоснежным мехом серебристой лисицы, а волосы цвета вороного крыла каскадами спадали на спину. Эрин была испугана, но несмотря на свой страх держала голову высоко.

Видя ее румяные от ветра щеки и глаза, блестевшие величественно и предостерегающе, Ниалл думал, что никогда Эрин не казалась ему такой красивой. Он чувствовал себя предателем, но только потому, что был верен своему отцу и верил в справедливость его решения, он заставил себя держать все в секрете, Он ни минуты не сомневался, что Эрин попытается бежать, если только заподозрит, что за судьба ей уготована.

— Ниалл! — Ее голос прервал его размышления, и он взял себя в руки. Голос был вкрадчивый и нежный, и он понял, что допрос возобновился.

— Да, Эрин.

— Пожалуйста, Ниалл, я в такой тревоге за отца, и я буду чувствовать себя намного лучше, если узнаю, зачем я ему нужна! О, Ниалл…

— Эрин, — опять начал лгать Ниалл, — я только посланник. Я действительно ничего не знаю. Сожалею, Эрин.

«Более чем когда бы то ни было, сестричка, — грустно продолжал он про себя. — Если бы только опять мы стали детьми и тебе наказали присматривать за гусями…»

Они были в дороге несколько дней, отдыхая у гостеприимных жителей ирландских деревушек, признававших законы гостеприимства Брегона. Эрин всегда предоставляли лучшую комнату на постоялом дворе или в доме деревенского старейшины. Их хорошо принимали и угощали даже в самых бедных селениях.

Когда они приблизились к ирландскому лагерю около Дублина, Эрин почувствовала, что дрожь, которая ее охватывала порою уже несколько дней, возрастает, и что она не в силах с ней справиться. Она пыталась успокоиться, уверяя себя, что отец очень любит ее, и если он узнал о ее тайной жизни, то строго ее не накажет. Но она боялась неизвестности: то, что она сделала, не было ужасно, а наоборот, было справедливо, и это она объяснит отцу, слезно умоляя его понять ее и простить. Он может пригрозить отправкой в женский монастырь или омерзительным замужеством, но он никогда не приведет в исполнение такие угрозы. В конце концов, это Золотая Амазонка помогла защитить Тару, когда войска отца сражались с норвежцами.

Она побледнела при мысли, что Аэд, должно быть, очень разъярен, если вызвал ее в такое трудное для себя время. Она испытывала не поддающийся контролю страх; Ниалл говорил что-то о перемирии, заключенном перед теми самыми стенами, где засел Норвежский пес. Она пугалась уже всех своих мыслей. Вскоре они достигли вершины холма, за которым показался город. Ирландские палатки на поле перед стенами, казалось, расположились навечно. Но одно потрясло ее. Дублин был громадным, гораздо больше, чем бесконечное поле палаток. С высоты Эрин могла видеть прочные постройки за стенами, сочетавшие прекрасно обработанное дерево и камень.

— Отец хочет видеть тебя немедленно, — сказал Ниалл, подталкивая лошадь вперед. Кобыла Эрин последовала за всадником. Они прошли палатки знати и их слуг, Эрин поклонилась в ответ мужчинам, которые смотрели на нее уважительно, приветствуя громкими криками Ниалла из Мютера и дочь Аэда. Эрин пыталась улыбнуться, но вдруг ей захотелось повернуть лошадь, пробраться сквозь сопровождающих ее воинов и найти свою сестру Беде, признаться ей во всем и умолять, чтобы та попросила Бога взять их обеих.

Палатка ее отца была разбита в стороне от других. Она поняла, когда они подъехали, что, кроме Ниалла, рядом никого нет. Он подвел свою лошадь к коновязи и спешился, затем помог Эрин.

Их взгляды встретились, и жалость, которую она прочитала в его глазах, снова насторожила ее. «Отец все узнал, он должен знать, что же еще?» — думала она. Она нарушила его наказ…

Потом ей пришло в голову, что они находятся слишком близко от ее злейшего врага. «Меня предали, — подумала она. — Армия моего отца стоит в боевой готовности у ног Волка, и они не делают ничего, чтобы выгнать его и его войска из страны».