Книга Сепар - Елена Леонидовна Лаврова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прежде чем появиться на кафедре, Анна Михайловна забежала в туалет посмотреться в зеркало. Из зеркала смотрела на неё красивая женщина в расцвете лет. Модная стрижка, утренний макияж, строгий бежевый деловой костюм от лучшего портного Донецка. Высокая, стройная, она сама себе напомнила стрелу, выпущенную из лука, устремлённую вперёд. Её большие фиалковые глаза глядели на себя придирчиво и слегка восторженно.
Предстояло дело, в успехе которого она не была уверена. Борис Семёнович потребовал, чтобы эвакуировались все. Мотивы понятны. Спасти институт, спасти людей. Почти каждый день украинская артиллерия стреляет из тяжёлых орудий по городу. Много разрушений. Много жертв. То и дело приходится при обстреле вести студентов в подвал и там пережидать. Надо делать акцент на страхе перед обстрелами. Надо убеждать, что стреляет не украинская армия, а ополченцы. Специально! Чтобы вызвать ненависть у населения к Украине. Конечно, это абсурд, но надо эту идею взять на вооружение. Пригодится! Легковерные всегда найдутся.
Анна Михайловна глубоко вздохнула, перекрестилась и, повернувшись на каблуках, стремительно вышла в коридор. У неё слегка кружилась голова и было ощущение великих перемен. Было ощущение, что она резко входит в холодную воду. Перехватывало дыхание.
Она помедлила у двери кафедры, открыла её и вошла. Все были в сборе, все шестнадцать человек. Анна Михайловна прошла к своему столу, бросила на стол бланк с формой заявления, и он, спланировав, плавно улёгся на столешницу. Все проводили лист бумаги настороженными взглядами. Заведующая кафедрой села, обвела присутствующих взглядом, послав им одну из самых обворожительных улыбок из своего арсенала.
– Приветствую вас, – начала она и глубоко вздохнула.
Она почувствовала, что вода чересчур холодная. Все сидели с непроницаемыми лицами.
«Слишком все спокойны, – подумала она. – Это не к добру».
– Дорогие кафедряне, – бодро продолжала она, – вы знаете, какие нам предстоят перемены в жизни. Все знакомы с указом министерства. Повторяться не буду. – Она подбавила в голос немножко бодрости: – Мы переезжаем в Энск. Университет эвакуируется. Сейчас мы с вами напишем два заявления – на увольнение и на принятие на работу. Вот форма заявлений. Вверху листа – на увольнение. Внизу – на принятие. А потом, как напишем, отметим это дело!
Она наклонилась, пошарила рукой под столом, выпрямилась и поставила на стол бутылку шампанского «КРЫМ».
– У всех есть бумага?
Никто, кроме Олеси Степановны и Юрия Анатольевича, не пошевелился, и листов бумаги перед ними не появилось.
Анна Михайловна сначала внутренне похолодела, но быстро справилась и взяла инициативу в свои руки.
– Олеся Степановна, Юрий Анатольевич, вот вам форма, напишете и передайте другим.
Она взяла лист со стола и протянула его Олесе Степановне. Та подсела к Юрию Анатольевичу, и они принялись усердно писать, время от времени заглядывая в форму бланка. Все остальные сидели молча.
Юрий Анатольевич оторвал взгляд от своего заявления и произнёс извиняющимся тоном:
– Мне докторскую диссертацию скоро защищать. Как я её здесь теперь защищу? Так всё неопределённо.
И среди всеобщей тишины прозвучал чёткий ответ:
– В России защитите!
Ну да, конечно же, это Софья Георгиевна! Как бы её нейтрализовать?
Анна Михайловна сделала выпад:
– Софья Георгиевна, откуда у вас эти сведения? Впервые слышу про защиты в России для украинских граждан. У нас свои учёные советы есть.
– Так то для украинских граждан. А мы больше не украинские. Нам будет можно.
Юрий Анатольевич, сорокалетний мужчина, молвил, краснея:
– Нет, нет, я лучше в Киеве. Или в Харькове.
– Вольному – воля, спасённому – рай! – отрезала Софья Георгиевна и отвернулась.
– А я, – внезапно подала голос молоденькая и хорошенькая Олеся Степановна, – не только потому, что мне надо защищать кандидатскую диссертацию, но также из патриотических побуждений. – И она строго посмотрела на Юрия Анатольевича.
Он ещё гуще покраснел и что-то буркнул, никто не разобрал, что именно. У него вообще была эта манера – бурчать себе под нос неизвестно что.
Олеся Степановна дописала своё заявление и пододвинула бланк сидящей рядом с нею Софье Георгиевне. Та брезгливо, одним пальцем, передвинула его по столу по направлению к Елене Львовне, Елена Львовна приняла эстафету и тоже одним пальцем передвинула Наталье Александровне…
Так лист бумаги путешествовал по периметру стола без остановок, пока его маршрут не закончился напротив Анны Михайловны.
– Я уже написала, – сказала она.
– Мы и не сомневались, – как можно вежливее парировала Надежда Андреевна.
Анна Михайловна смотрела на бланк, не востребованный большинством присутствующих.
«Они сговорились, – подумала она. – Они заранее всё решили. Надо что-то делать!»
И она пошла ва-банк. Она встала, набрала полную грудь воздуха и выпалила:
– А вы знаете, что все, кто останется здесь, будут лишены учёных степеней и званий?!
Она рассчитывала на эффект разорвавшейся бомбы. Она рассчитывала, что все эти доктора и кандидаты наук, профессора и доценты сразу же перепугаются. До того перепугаются, что немедленно напишут заявления. Потерять в одночасье солидный статус научного работника, внушительное звание и неплохую зарплату, с её точки зрения, было немыслимо! До того невероятно, что она даже и мысли не допускала, что кто-то не испугается и не пойдёт на попятный.
Все почему-то заулыбались. Заведующая кафедрой ожидала иной реакции. Она теряла почву под ногами. Это был их с Борисом Семёновичем главный козырь, который должен был сработать в критический момент.
– Вы всё потеряете! – воскликнула она. – Всё! Понимаете? Вы останетесь ни с чем! Столько усилий будет потеряно зря! Столько денег было вложено!
О последней фразе она пожалела тотчас, как она вылетела из её уст, но было поздно.
– Ну, деньги-то не мы вкладывали, чтобы защититься, – засмеялась Елена Львовна. – Мы защищались без вложений. Честно!
Анна Михайловна отлично поняла намёк, но виду не подала. Это она год назад на каждом углу рассказывала, во сколько денежных единиц обошлась ей защита докторской диссертации. Получалось около десяти тысяч долларов. Народ слушал и ахал, а за её спиной смеялся.
– А кто нас лишит статуса и званий? – полюбопытствовала Софья Георгиевна, и в её голосе явно угадывалось ехидство.
– Как это кто?! Министерство образования Украины! – отбивалась Анна Михайловна.
Тут уж все засмеялись, кроме Олеси Степановны и Юрия Анатольевича.
– А какое отношение к нам имеет Министерство образования Украины? – спросила Елена Львовна. – У нас своё Министерство образования есть.
– А такое! – выставила Анна Михайловна мощную гаубицу и пальнула. – Когда здесь снова будет Украина, вы останетесь без статуса и без
