Книга Две горсти песка. Мату-Гросу - Антони Смит

осталось только повернуть вентиль. Заодно мы починили гондолу. Во время бури один угол вверху пострадал, прямоугольная гондола стала больше смахивать на ромб. Вооружившись топором, мы отправились на поиски изогнутого под прямым углом сука, который мог бы играть роль шины. Полено подходящей величины нашлось, мы укрепили им гондолу, и на душе стало легче. Аккуратными кучками было разложено все необходимое для полета.

В тот вечер мы изучили все метеорологические признаки так внимательно, как ни один римлянин не изучал внутренности жертвенной птицы, и прониклись небывалой уверенностью. Все говорило за то, что погода наладится. Никаких зарниц. И нет в воздухе этого зловещего затишья. Насколько мы могли судить, ничто не сулило коварных вихрей. Ночь как будто предвещала успех, и мы охотно последовали бы примеру римлян, если бы знали их обряд. Песен не пели — не то настроение; зато и дождя не было. Как ни странно, несмотря на тихую погоду и светлые надежды, мы долго-долго не могли уснуть.

На следующее утро небо было чистое, как стеклышко, без единого облачка. Дул несильный, приятный ветер. Не было никакого сомнения, что настал долгожданный день. Мы стоя выпили кофе и поскорее пустили водород. «Джипси» покатил вперевалку за нашими помощниками, и началось наполнение оболочки. С характерным, режущим слух звуком из баллонов вырывался газ, шар быстро рос. Вместе с ним росла наша уверенность.

Когда закончилось наполнение, из-за гряды выглянуло несколько грозовых тучек — ничего страшного. В справочниках аэронавта написано: «При появлении кучево-дождевых облаков немедленно выпускайте газ из оболочки». Но если бы мы буквально следовали этому указанию, это была бы первая в истории воздухоплавательная экспедиция, не совершившая ни одного полета. Грозовые тучки — такая же типичная примета этой части Африки, как зонтичные акации. Все же, посмотрев на них, Ален еще раз процитировал инструкцию, которую мы частенько вспоминали.

— «При появлении кучево-дождевых облаков немедленно выпускайте газ». Можно вылетать?

Алену предстоял первый полет в его жизни; ведь на Занзибаре он занимался моторной лодкой. Он должен был делать фотоснимки и вести наблюдения над животными. Дуглас — его обязанностью были киносъемки — ответил:

— При появлении кучево-дождевых облаков смотри в другую сторону. Пошли.

Мы забрались втроем в гондолу. Я начал регулировать равновесие «Джамбо». Отпустили гондолу… Взялись опять… Убрали мешок песку. Отпустили, снова взялись. Еще полмешка песку долой — и мы готовы к старту. Я посмотрел на акации с подветренной стороны, прикинул угол взлета. Подъемной силы вполне хватит, не заденем их. Я пересчитал мешки с песком. Шесть штук. На пять меньше, чем было на старте на Занзибаре. Но ведь мы сейчас на шестьсот — семьсот метров выше. Ничего, балласта хватит. Мы попрощались с улыбающейся наземной командой и сказали «до свидания» Джоун. Где, когда и как состоится свидание — неизвестно. Этим распорядится ветер.

Без дальнейших церемоний я в последний раз скомандовал: «Отпускай!» — и предоставил ветру распоряжаться. Мы поднялись быстро и плавно, чудо свободного полета началось. Мы мгновенно перенеслись в другой мир.

Глава десятая

Грозовая туча

Главной задачей нашего первого полета над Африканским материком было проверить по возможности реакцию животных, обитающих в разной среде. Никто не знал, как поведут себя животные при виде шара, однако было очевидно, что среда повлияет на их поведение. Область Маньяра сочетает самые различные типы ландшафта. Наш лагерь граничил (и это чуть не обошлось нам очень дорого) с обширными зарослями желтой акации, а в нескольких километрах западнее Рифт-Валли тянулась горная гряда. У подножия гряды под ее прикрытием рос настоящий лес. Когда определили его состав, выяснилось, что прежде массив был связан с обширной тропической областью в бассейне Конго. Теперь здесь остался только этот островок, впрочем достаточно обширный, чтобы стать обителью многих лесных животных. Во всяком случае, часть нашего перелета пройдет над этим лесом. Дальше — озеро. Его окаймляют местами болота (где покрытые сухой коркой, где заросшие камышом) — прибежище буйволов, болотных козлов[5] и бегемотов, местами плоские илистые берега. На этих безлесных участках можно увидеть всяких животных, например жирафов и газелей, но влажный ил с зеленой порослью прежде всего обитель пернатых. На озере Маньяра обнаружено около шестисот видов птиц; разнообразие среды делает этот район идеальным для наблюдения пернатых Африки. Больше всего здесь фламинго и пеликанов; порой их скапливается на озере до миллиона, а иногда и больше.

За последние месяцы озеро разлилось из-за дождей, и длина его составляла около пятидесяти, а ширина — больше пятнадцати километров; точных цифр никто не знал. Ливни затопили обычные подступы, и даже из нашего лагеря мы не смогли к нему проехать. Да если бы и удалось точно определить размеры озера, все равно следующий же дождь добавит полкилометра тут, километр там и поломает все расчеты. Поэтому довольствуются цифрой «восемьсот квадратных километров», примерно определяющей площадь озера. Так или иначе, разлив означал, что нам лучше не садиться на озеро или его берега. Обычно до него можно доехать на машине или в крайнем случае дойти через лес и илистые участки под западной стеной Рифт-Валли; теперь это было исключено. Когда мы сюда прибыли, дорога еще была проходима километров на десять, но внезапный бурный разлив реки Марера укоротил и этот кусок на три километра.

Вот и получалось: чтобы сесть, надо подальше отойти от озера. К западу от гряды через плато из Карату в Мбулу на юге идет дорога; правда, она часто закрыта, но все-таки дорога есть. А из Мбулу можно проселком доехать до Большой северной магистрали, пересекающей Африку с севера на юг. Таким образом, наш перелет, насколько его вообще можно прогнозировать, определяется прямоугольником дорог. Конечно, хорошо бы приземлиться поблизости от какой-нибудь из них. Но как, где и когда именно мы сядем — нет смысла гадать. И мы, естественно, думали о предстоящих трудностях, когда оторвались от земли и легко, без малейших усилий вознеслись в безбрежный голубой простор над стартовой площадкой.

— Запишите меня в аэронавты, — сказал Ален, как только состоялся старт и мы заскользили над акациями.

Я рассмеялся и проводил глазами лагерь, который удалялся от нас со скоростью около пятнадцати километров в час. Внизу среди частокола машущих рук стояла Джоун; четко выделялись следы наших машин. Вон там прошел большой грузовик. Вон по той дорожке мы ездили смотреть бегемотов. А та колея обозначает путь к огромному ржаво-красному термитнику и обратно. Наш лагерь быстро