Книга Поделись своей любовью - Наталья Волчок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому сейчас я предпочитаю не спешить со словами, а вначале просто побыть рядом с женщиной, которая переживает горе, почувствовать ее.
С ненужными разговорами у меня есть одна ассоциация из жизни. Однажды мы с мужем поехали в зоопарк. Стоял знойный летний день, животные, изнемогая от жары, прятались в тень, старались избегать лишних движений и на удивление… молчали. Мы шли между вольерами в полной тишине, необычной для места обитания животных. И вдруг издалека донеслось дружное блеянье стада овец. Так всегда, неуместная болтовня — главный враг равновесия покоя.
В приемном отделении на стуле спокойно сидела миловидная девушка с нежными чертами лица, ярко-голубыми глазами и в платье такого же цвета, тихо отвечала на вопросы акушерки: место проживания, место работы, где наблюдалась.
Я глянула на часы, стрелки на них сомкнулись на цифре один.
— Добрый день! Я ответственный дежурный врач, меня зовут Ирина Павловна.
— Здравствуйте, — доброжелательно ответила девушка.
Я глянула в заполненную историю родов. Итак, Арина. Ее поведение было настолько кротким, что я решилась задать вопросы.
— Арина, расскажите, пожалуйста, что вас привело в роддом?
— Вчера мы ходили с мужем в ресторан, наверное, я чем-то отравилась… Вечером мне стало плохо, заболел живот, а потом открылась рвота. К полуночи все успокоилось, но я стала меньше ощущать шевеление ребенка. Я его потолкала, вроде бы почувствовала несколько движений, успокоилась и заснула. Проснулась утром около восьми, в девять словила себя на мысли, что снова не слышу малыша. Рассказала об этом мужу, и мы решили ехать в роддом, — спокойным голосом говорило горькое горюшко. — Здесь мне сказали, что мой сын умер.
За спиной раздался легкий шорох. Я обернулась. В проеме двери стоял молодой мужчина и беззвучно плакал.
— Это, к сожалению, так, Арина. И сейчас нужно вызывать роды. Я сделаю все, чтобы они прошли быстро и без боли. Вас переоденут, отведут в предродовую. Вначале вы будете находиться там. Назначения все расписаны, если хотите узнать о чем-то подробнее, спрашивайте.
После недолго молчания девушка задала вопрос:
— Как вы думаете, почему умер мой ребенок?
— Невозможно точно сказать. Ситуация разъяснится после получения результатов вскрытия. Но поверьте, причина будет найдена, как и однозначное объяснение произошедшему.
— А если бы я раньше приехала, его можно было бы спасти? — женщина крепко сжала в руках край платья.
— Не думаю. Только не смейте себя в чем-то винить!
— Я же так готовилась, принимала витамины, сделала нужные прививки, — чуть задрожавшим голосом проговорила Арина.
— К сожалению, прививки от смерти нет, — произнесла я.
А в голову пришла мысль, что время и место смерти изменить, наверное, нельзя.
Про вину я сказала не зря. Несколько раз мне приходилось беседовать с пациентками, потерявшими ребенка. Большинство из них винили в случившемся именно себя: чему-то не придали значение, не вовремя пошли к врачу, не принимали лекарства и так далее, и так далее…
Одна ругала себя за то, что, не услышав вечером шевелений плода, не поехала в больницу. Она предпочла успокоиться, потому что была крайне уставшей после рабочего дня; утром, понятно, ничего уже нельзя было изменить.
— Игорь Петрович, продолжайте оформлять госпитализацию, а к вам, Арина, я подойду позже, когда вы уже будете в отделении.
Я направилась на обход в детскую реанимацию, настоящую гордость роддома. Спасательный круг для акушеров и, конечно, для малышей и их мам. Заведующая Ирина Александровна Быковская — талантливая и настойчивая женщина, сумевшая за несколько лет создать сильнейший коллектив профессионалов, знающих, умеющих, дружных и милосердных. К ним всегда приятно приходить: все подробно расскажут, деток покажут, а потом еще поделятся чем-нибудь интересненьким из новинок медицины.
— Добрый день! Как у вас тут дела?
— Что здороваетесь, виделись ведь уже на родах с вакуумом. Правда, вы куда-то быстро испарились. Короче, неплохо. Детей на искусственной вентиляции легких нет. Надеемся, вы нам работку не подбросите. Если что, лучше зовите пораньше.
— Одни вы меня сегодня радуете. А то в роддоме полная ерунда происходит.
— А что не так?
— Сейчас не до подробностей. Давайте посмотрим на малышей.
По отделению детской реанимации приятно ходить: новое оборудование, новые технологии и неизменно уважительное отношение к чужой жизни. И неважно, что эта жизнь может весить пятьсот граммов, она бесценна. Все дети здесь — Мариночки, Коленьки, Васеньки — самые любимые и обласканные. Врачи о них беспокоятся, как о своих собственных. И непредотвратимая смерть любого из них — трагедия большой семьи, которой стала детская реанимация.
Это нужно видеть, как они работают с тяжелым ребенком — спокойно, уверенно, слаженно. Акушерам такому взаимодействию только поучиться. Мы — слишком громкие!
Дети смирно лежали и «дозревали» в маленьких инкубаторах. Вокруг них, как наседки, ходили медицинские сестры.
— Почему они такие тихие? — спросила я.
— Только покормили, — ответили мне.
— А когда к ним пустят родителей?
— После двух, как всегда.
— Ко всем приходят или есть подкидыши?
— Ко всем, обиженных в этой закладке нет.
Я прошлась по палате, посмотрела на мониторы, заглянула в анализы.
— Консультанты кому-нибудь нужны? — задала я очередной вопрос.
— Нет, все стабильные, получают плановое лечение, кое-кого планируем переводить на второй этап, — уверенно сказали мне.
— Отлично, пойду я тогда дальше роддомом руководить.
— Удачи!
Снова затрезвонил телефон. На сей раз эстафету мне захотела передать Ольга Олеговна.
— Ирина Павловна, в патологии санитарке стало плохо — онемело лицо и нарушилась речь.
— Инсульт?
— Похоже на то.
— Срочно вызывайте реанимацию.
К тому моменту, когда я спустилась в отделение, Любимцев уже колдовал над сотрудницей.
— Ира, здесь не так трагично, сейчас заберу ее к себе полечить, а ты вызывай скорую помощь для перевода в неврологию.
Час от часу не легче. Что в роддоме, что за его стенами нескончаемая драма.
Я снова спустилась к Арине. Постояла у предродовой, не решаясь войти. Подошла к акушеркам спросить, как она.
— Спокойно, в основном молчит, ни на что не жалуется. Ничего не спрашивает. Не плачет, нет… Сосредоточенно смотрит в окно и думает о чем-то. Мы пытались с ней поговорить, так она отвечает: «Спасибо, я хочу побыть одна», — и отворачивается.
— Схватки начались? Что по записи?
— Да, практически через полчаса после того, как приняла таблетки.
Я неуверенно вошла в предродовую. Девушка подняла на меня глаза.
— Арина, как у вас дела? Живот болит?
— Да, прихватывает.
— Что-нибудь еще беспокоит?
— Вроде нет. Если появятся жалобы, я обязательно скажу, не волнуйтесь.
За окном давно рассвело, солнца не было видно, порывистый ветер двигал грузные тучи по серому небу, потом успокаивался и замирал между деревьями, набираясь