Книга Комсорг 2 - Иннокентий Белов

а сразу два. Недвижимость, то есть дома и квартиры, всегда в цене будут. И сами будете на огороде копаться, и деньги не пропадут. А так точно пропадут, я уже про это сны видел, — жестко отвечаю на отцово возражение.

— Да хоть разведитесь, и тогда имеете право на две дачи, — отвечаю на еще одно ограничение при СССР. — Земля там плохая? Один песок? Тут разговор как бы про то, чтобы рубли не пропали, а не про урожаи будущие. Пригнал за четвертной экскаватор, и он тебе весь песок выкопает, еще за полтинник тебе этого чернозема навезут пару Кразов. Не дороже денег стоит, пара сотен рублей и ты посреди сплошных черноземов живешь.

— Или все ваши рубли пропадут. На тысячу рублей потом купите маленькую баночку кока-колы и выпьете ее. Или сникерс скушаете. Не знаете, что такое сникерс — маленький шоколадный батончик из США? На шесть тысяч целый один американский доллар получите в обменнике, их тогда много будет. И долларов, и обменников.

— Может что со мной случиться? Может, так что буду вам звонить теперь каждую неделю два раза.

Утром рано снова бегу на электричку, на душе спокойно, деньги оставил, с родителями поговорил, предупредил, что им делать. Справятся, вступят в перестройку без рублей и с недвижимостью какой-никакой, а не наоборот.

Время до следующей поездки в Таллин прошло спокойно, каждый день я пропадаю в зале с семи вечера, тренируюсь со взрослыми парнями.

Светик из-за этого даже на пару лишних ночей уезжала в общагу, пытаясь добиться по своей юной неразумности и вполне понятной упертости самой такой красавицы режима полного доминирования надо мной. Раз она остается в центре, то я должен ее развлекать и присутствовать обязательно, а не уходить на пару часов куда-то.

Ну, пришлось немного ставить подругу на место, без этого в семейной жизни никак не обойтись.

— У меня важные соревнования в конце месяца, мне тренировки пропускать нельзя. Зачем это нужно? На будущее.

Хочет тащиться по два часа в страшной давке на учебу с Энергетиков до 12-й Красноармейской — да пожалуйста!

Вместо того, чтобы посидеть в комнате, приготовить ужин из неплохим продуктов и мызыку послушать?

И обратно тоже с практики в час пик примерно такие же ощущения ее ждут, облапают и пощупают беспощадно.

Ну, в обоих случаях ее подруги прикрыть могут от таких поползновений.

Мне после серьезных нагрузок на ринге на самом деле не до постельных кувырканий, прихожу домой, пью чай и сразу спать падаю.

Крепкие, пусть и не так умелые, соперники создают серьезное давление на меня. Повторяется история из моей прошлой жизни, когда на тренировках я постоянно стоял с кем-то постарше по возрасту или с ровесниками на десяток килограммов тяжелее. Сейчас у меня получается гораздо проще противостоять старшим парням, пока я свежий, а вот когда руки наливаются свинцом, все становится гораздо труднее.

Приноровился к ним значительно, они тоже поняли, что переиграть меня не могут и решили давить силой и весом.

Таким умных нашлось всего двое, как раз с ними я очень хорошо выкладываюсь, дают мне соперники нормальную тренировку и нагрузку. Подводят в тренированной состояние с нормальным тонусом, ведь уже не два раунда по полторы минуты прыгать, а все три, хорошо хоть только по две. Выносливость хорошая требуется на такой бой.

За что их и благодарю потом. По мне почти не попадают, дают спокойно на контратаках отрабатывать.

Мне на самом деле такое давление и требуется, чтобы выстоять раунды против атак более мастеровитых соперников, так что со спортивной частью жизни все хорошо.

Ну, а личная должна наладиться, когда Светику надоест кататься в общагу и слушать подколки от завистливых подруг.

Валентина до сих пор со мной при встрече не разговаривает, а зря кстати. Так бы честно рассказал ей о моем четком решении закончить все хлопоты по комсомольской теме, а раз она ходит и принципиально не обращает на меня внимания, то пусть думает, что я по-прежнему стою на линии огня и так же старательно ищу новых комсомольцев в ячейку торга.

Подстегнутый суровым приказом товарища первого секретаря закончить пятилетку в два года! Ха-ха — два раза!

Вертел я таких командиров на центрифуге! Молоко у них еще на губах не обсохло меня учить чему-то!

Я даже подружек не попросил никакое заявление переписать, схавают и так все в райкоме, никуда не денутся. Посмотрю на лицо товарища Третьякова, когда он узнает, что комсомольцев в ячейке осталось все так же девять из-за его странных претензий на заполненные своей рукой заявления…

— Да, всего девять, а не одиннадцать! А что вы хотели при таком формальном отношении? Это настоящий формализм!

Нет комсомольского билета нового — нет и взносов, а как он хотел?

Зато и я за них взносы тоже платить не стану, и морочиться дальше этой темой вообще не собираюсь.

Дано мне два месяца высочайшим начальством, вот в конце июня и отчитаюсь, повинно склонив голову.

Что пока никого не привлек, но обещаю набрать нужное количество к сентябрю, еще через два месяца. Просто хочу посмотреть на реакцию комсомольских бонз на такую наглость.

И чем они меня попробуют испугать?

Так что в райкоме не появляюсь, в торге работы для меня немного, поэтому веду тихую жизнь и всем доволен.

* * *

В Большом доме на Литейном старший лейтенант Васильев вызван к своему непосредственному начальнику.

— Так что, пришло второе письмо от этого предсказателя?

— Так точно, товарищ подполковник! Второе поступило из почтовых ящиков на улице Дзержинского.

— А первое?

— С проспекта Майорова! Недалеко очень, где-то он в том районе кружит.

— И тоже про катастрофу на Камчатке с АН-26 пишет?

— Да почти слово в слово, как первое. Немного отличается только.

— Почерк такой же детский?

— Такой же. Явно, что один человек писал.

— Так, надо подумать. Про катастрофу под Ленинаканом все совпало, в Поти тоже, хотя бумаги утеряны, — тут подполковник строго смотрит на Васильева, как будто это он их лично потерял.

— В первый раз не обратили внимания, во второй уже присмотрелись, но так как явная анонимка с предсказанием будущего, то меры предпринимать не стали. Теперь третья анонимка с предсказанием уже заслуживает того, чтобы про нее рассказать генералу. Как думаешь, Васильев? — внезапно он прерывает рассуждения и обращается к старшему лейтенанту.

— Кто, я? — немного пугается Васильев. — Вам виднее,