Книга Искаженный мир: Ключники - Владимир Поляков

сейчас разного рода генных модификаций и прочих высоконаучных достижений. Плохой инстинкт, плохой… Пшёл прочь из моего подсознания! Волевое усилие и, словно бы получив ментальный пинок, чувство тревоги угасает, сменяясь на привычное мне лёгкое любопытство вперемешку с естественной осторожностью.

Да, символы из числа «проявившихся» из частей серебряно-золотых узоров были чужеродны. Только это не мешало внимательно на них смотреть, запоминать, пытаться найти какую-то систему, сравнивая с уже известными, хоть и немногочисленными. Увы, но сходства не наблюдалось. Жаль, ну да ничего, потом будет время как следует подумать, может даже поэкспериментировать. Потом, но точно не сейчас. Дверь открывается.

Открывается, сцука такая! Тихо, без скрипа, как в прошлый раз, но вот голос, напевающий какую-то песенку на непонятном языке, он мне тоже знаком. Это что, если дверь та же, то и находящееся за ней аналогично предыдущему?Проклятье! Вот кого я меньше других хотел видеть, так это стародавнюю знакомую, способную, по своему желанию, обольщать любого мужчину, если он не гомик или там евнух, либо пугать всё живое до трясучки в коленях и иных частях тела, а не особо крепких ещё до самопроизвольного расслабления определённых частей. Специфического такого, мда.

Она, падла! На сей раз не закутавшаяся в плащ, а набросившая его почти на голое тело. Плащ цвета ночи и нечто вроде полностью прозрачного сиреневого пеньюара под ним. Не чёрные, платиновые на сей раз волосы и… И тут же смена облика красавицы на в тот раз продемонстрированную двойственность, половинчатость. Одна половина тела остаётся прежней, принадлежащей изумительной красотке. Другая же…

Не то, что было раньше, но очень схожее. Видимо, просто разные вариации на одну и ту же тему. Не полуистлевшая, а словно принадлежащая больной проказой женщине кожа. Сухие её чешуйки, осыпающиеся вниз и при прикосновении к полу шипящие, обращающиеся прожигающей камень кислотой. Глазница уродливой половины не пустая, но оттуда высовывается нечто вроде тонкого щупальца, раззявившего полную мелких, но острых зубов пасть, клацающая ими, пытающееся вырваться из «плена» держащего его тела. А вот улыбка, помимо сухих и поражённых язвами губ с одной стороны, на сей раз «порадовала» полным набором кусалок. Заострённых и то обычных, то прямо на глазах удлиняющихся. Клыки любой змее на зависть, да и остальные зубы аж сверкают. И второе лицо на животе, просвечивающее сквозь ткань пеньюара,. Калейдоскоп сменяющих друг друга лиц, на сей раз молчащих, но корчащих гримасы, среди которых были желание обладать тем или иным, но несомненно извращённым образом. Видел я такие рожи… и уж можете поверить, их желания были и впрямь из числа тех, которые вызывали отвращение у большинства нормальных людей. Мужские лица, только мужские. Молодые, пожилые, старики… но на сей раз без детей. Понимаю, очень уж специфические чувства они выражали. Детям такое недоступно, не подросли они для такого, да и мало у кого достигнут подобный уровень деградации души.

Полукрасотка, продолжая улыбаться, кивает мне, явно признав знакомую персону, после чего — на этот раз не плывя в десятке сантиметров над поверхностью, а словно телепортируясь по полметра за долю секунды, размываясь в пространстве — оказывается рядом с Рамзаном. Оказавшись, привычно дотрагивается до его лица кончиками затянутой в сиреневую же кружевную, по локоть, перчатку нормальной, не «прокажённой» руки. Того аж трясёт, тело жертвы мистической сущности содрогается в мучительных корчах, но почти полный паралич не даёт сделать никаких осмысленных движений. Зато откуда-то из-за спины, из-под плаща сущности появляются с десяток щупалец-хлыстов, усеянных шипами, ключьями, иглами, с некоторых из которых сочатся капли чего-то непонятного, но явно не безобидного. И все эти управляемые волей существа придатки обрушиваются на жертву. Удары с оттяжкой, «нежные» поглаживания крючьями и шипами, обхваты и вонзание внутрь тех самых игл. Два наиболее внушительных и вовсе решили устроить этакий вариант «камасутры», используя те два отверстия, которые имелись у данной жертвы.

Жесть как она есть! Стою, смотрю, не отводя глаз от знакомой фигуры. Ноль эмоций на лице, минимум оных в душе, поскольку отстранённость и предельная концентрация, они реально помогают. И чувствуется интерес со стороны твари, виновной в смерти моего друга тогда, более двух лет назад.

Чпок. Неприятный звук, с которым отрывается лицо жертвы… после минут этак трёх изощрённой пытки. И тело, на сей раз не просто оплывающее, как восковая свеча, а раздираемое в клочья, словно внутри него что-то взорвалось. «Кровь-кишки-рас***орасило» — вот самое подходящее определение. Лицо же было приложено сущностью к животу, прямо к пеньюару, сквозь который и просочилось, заняв место череды сменяющихся лиц, задержавшись там на какое-то время.

И резкий телепорт ко второй жертве! Что ж, Мага Даудов, теперь пришла и твоя пора оплачивать векселя тому миру, в котором ты жил, не зная всей его сути. Настоящей сути, для которой что ты, начинающий наркотрговец, что твой папаша, занимавшийся торговлей дурманной смертью с начала девяностых, нет никто и звать вас никак. Вы всего лишь источники силы или же просто корм, если совсем по простому. И никого не жалко. Мне точно. Вот противно от, как по мне, мерзкого процесса умерщвления и поглощения сути, пленения души — это да.

Видимо, какая-то часть эмоций отражается на лице. А может и не отражается, просто сущность, я уверен, умеет читать если не мысли, то уж эмоциональный фон точно.

— Наслаждение бывает разным, — проворковала сущность, после чего довольно облизнулась, снова касаясь лица уже второй жертвы пальцами.

И снова щупальца, но на сей раз они не рвали, не впивались, не сношали непотребным образом новую жертву. Просто прикасались то тут, то там, вызывая у той пароксизмы чудовищной боли, переплетённой с запредельным же удовольствием. А ещё из ниоткуда в воздухе возникло подобие зеркала, в котором Мага мог видеть себя и то, что с ним творилось. Видеть и ужасаться. Тело, оно сперва лишилось опавшей невесомым прахом одежды. После чего… Язвы и раны, гной и разложение. Появляющиеся сначала в нескольких местах, а затем расползающиеся, вгрызающиеся вглубь. И непрекращающиеся потоки боли и удовольствия, теперь перемешанные ещё и с совсем запредельным ужасом. Глаза то он закрыть не мог, будучи полностью подчинён воле мистического создания.

Мерзко. И довольно быстро, потому как сущность, по ходу, решила не слишком растягивать удовольствие, «выпив» Магу до конца, от души насладившись тем «коктейлем» из чувств и эмоций, что приправляли чисто энергетический компонент. И теперь вновь смотрела на меня. Понимая уже чётко механику действа, произношу раз уже прозвучавшую в схожих обстоятельствах фразу:

— Жертвы принесены! Приношение сильно воздаянием.

—