Книга Лазоревый день. Книга первая - Игорь Вереснев

острым ногтем на «мизинце» по губам девушки. Пластырь ослаб. Русана попыталась открыть рот — так и есть, материя разошлась по прочерченной линии.

Теперь она могла высказать туземцам всё, что накопилось за день. Но гнев, злость, обида и страх как-то отошли на задний план. Её обуревало любопытство, куча вопросов роилась в голове. Понятно, что задать их было некому. Поэтому она не придумала ничего умнее, чем брякнуть:

— А руки слабо развязать?

Для верности пошевелила лежащими на животе ладонями. Владычица быстро моргнула, дёрнула вверх подбородком. Не совсем моргнула — веко быстро опустилось, скрыв глаз до половины, и поднялось.

— Послушайте, мы вам не враги!

Русана удивлённо повернула голову, услышав знакомый голос. Она и забыла о лежащем рядом Арояне! Между тем меченосец уже и его успел освободить от пластыря. Бывший навигатор жалобно таращился на хозяйку и бормотал:

— Мы не причиним вам зла. Не бойтесь нас!

Орелик хмыкнула. Это кто кого бояться должен? Но, возможно, Давид и прав. А то почему бы их тащили, соблюдая такие предосторожности?

Хозяйка взглянула на мужчину. Подошла, присела на корточки. И неожиданно протянув руку, дотронулась до его гениталий. Ароян вздрогнул и сразу же замолк, не отрываясь, следил за манипуляциями четырёхпалой ладони. Его пенис и мошонка туземку впечатлили, — осмотр длился минуты две. Наблюдать за этим было забавно. Ещё забавнее — обнаружить, что все собравшиеся на площади туземцы следят за происходящим затаив дыхание.

Видимо, хозяйка сообразила, что увлеклась. Приподняла голову, резко отдала какое-то распоряжение. Один из мужчин поспешно протолкался сквозь толпу, побежал через площадь. Явно нехотя оставив Арояна в покое, женщина поднялась, снова посмотрела на Русану. Не в силах сдержать насмешку, Орелик поинтересовалась у неё:

— И как? Понравилось?

Туземка отвернулась, прокудахтала что-то вполголоса. Это послужило сигналом. Напряженно молчащая толпа тут же загалдела, оживлённо обмениваясь впечатлениями. Русана физически ощущала взгляды, скользящих по её телу. Но приблизиться никто не решился.

Минут десять ничего не происходило. Затем вернулся отосланный владычицей мужчина в сопровождении доброй дюжины волосатых. Гориллы подскочили к пленникам, ловко сняли с ног путы, повели, вернее, почти поволокли, не обращая внимания, успевают люди переставлять затёкшие ноги или нет.

— Эй, а руки? Руки развяжите! — сердито крикнула Орелик, оглядываясь поверх голов низкорослых тюремщиков на следующую по пятам толпу во главе с хозяйкой.

Развязали и руки. Но перед этим их провели по площади вдоль большого дома, тянущегося на три сотни метров. Сразу же за ним располагался ряд навесов, опирающихся на выструганные из тёмной древесины шесты. Под крайним стояла клеть: три метра в длину, два в ширину, два в высоту. В одном углу лежал тюк травы. Как только Русана увидела это сооружение, сразу же заподозрила его назначение. И точно: их подтащили к низенькой дверце, развязали и затолкнули внутрь.

* * *

Когда сильные волосатые руки разжались, Давид не удержался на ногах, от увесистого тычка в спину упал на колени. Поспешно развернулся, сел, готовясь к новым неприятностям. Дверь клетки запирали — скручивали две половинки замка каким-то хитроумным приспособлением.

— Вот черти, — беззлобно ругнулась Орелик за спиной.

Давид оглянулся. Девушка стояла у противоположной стенки, потирала запястья и изучала их новое жилище. Это даже не тюрьма, — клетка для животных. Параллелепипед из металлических прутьев, обтянутый крупноячеистой сеткой. Можно высунуть руку, ногу, пожалуй, и голову, но вылезти не получится. Ароян последил, как подруга пробует металл на прочность. Сеть склёпана крепко, не растянешь. Тем более, не порвёшь проволоку в палец толщиной. Интересно, для кого она предназначалась? Вряд ли инопланетяне попадаются часто.

Толпа туземцев по-прежнему стояла вокруг. С любопытством глазели — как же, невиданные звери в сегодняшнем цирковом представлении. На почётном месте «дамочка» в бело-оранжевой майке. Вот опять что-то скомандовала. Ага, в клетку просунули два сосуда. Один — ковш с водой. Второй пустой, но прикрытый крышкой.

Орелик тотчас подскочила, села на пол, поджав ноги. Осторожно поднесла ковш к лицу, начала пить глубокими, жадными глотками. Вода маленькой струйкой пролилась в краешке рта, закапала на бедро. От этих капель стало совсем невмоготу. Давид поспешно отвернулся. Русана его жест истолковала неверно, протянула наполовину опустевший ковшик. Вода в нём подрагивала, отражалась от стен маленькими кругами-волнами. Давид сжался, чувствуя, что мускулы больше не выдерживают напряжения. Пить он тоже хотел. Но гораздо, гораздо сильнее — противоположного! Мочевой пузырь начал давать позывы ещё во время морского путешествия. Позже, когда их тащили, подвешенных вниз головами, удалось немного отвлечься от нарастающего давления. Но когда любознательная «дамочка» начала щупать мошонку… Давид ни о чём ином и думать не мог — только бы не обмочиться. Вытерпел. Но теперь — всё. Следовало немедленно освободить пузырь, иначе это произойдёт само собой.

— Дад, что случилось? Тебе нехорошо? — Девушка озабочено придвинулась ближе.

Ароян просипел сдавленно:

— Физиологическая потребность. Малая, но очень сильная.

— Ааа… — Орелик улыбнулась. Тут же спохватилась: — Да, проблема. Мне тоже не мешало бы отлить.

Она быстро заглянула во второй горшок. Поставила его перед Давидом.

— Кажется, эта штука для таких нужд нам и выдана. Опробуй. Представь, что это унитаз. Если стесняешься, я отвернусь.

Ароян кивнул на столпившихся вокруг туземцев.

— А они?

Русана пожала плечами.

— Их отвернуться мы всё равно не заставим. — Не дождавшись никаких действий со стороны друга, предложила: — Дад, тебе будет легче, если я помочусь первая?

Давид отвернулся, чувствуя, как краснеют уши и щёки. Разумеется, Орелик права, — к чёрту все эти условности! Он не на Европе и не на «Паннонии», глупо ставить себя в зависимость от правил мира, которого больше нет. Просто не привык, никогда не приходилось оказываться в подобных обстоятельствах.

— Ладно, — Орелик восприняла молчание как знак согласия.

Деловито опустилась на корточки, с улыбкой поглядела на туземцев. Конечно, ей легче переступить условности. Виталистка, «дочь природы».

Ох, лучше бы он ей не позволил этого сделать! Звук тугой струи, ударившей в стенку пустого сосуда, отозвался в самой узловой точке напряжения. Давид сжал зубы, сдавил пальцами пах, стараясь удержать горячую волну, не напудить прямо под себя. Еле дождался, пока место на горшке освободится. И с ужасом увидел, как один из волосатых, сидевших в нескольких метрах от клетки, поднялся, неторопливо заковылял, очевидно намереваясь забрать использованный сосуд. Ждать, пока «унитаз» опорожнят,