Книга Ловкость рук - Буало-Нарсежак

Мареско, получив письмо от свидетеля (приложено к досье), пожелавшего остаться неизвестным, спешу вас уведомить, что, несмотря на то, что оно подвергает серьезному пересмотру всю мою систему защиты, все же решил, что истина должна восторжествовать и…»

Вроде неплохо, но надо еще подумать. От того, что я им предъявлю нож, не вычислят же они, что я и сам страдаю неврозом. Зато спасу правду, не скомпрометировав себя! На душе становится немного легче. Все же он не похож на других! А что нож? Если в письмо он не вложит нож, то… сочтут его за злую шутку. Расстаться с ножом — никогда! Хватит с них и фотографии. Да? Нет? Он не знает. Уверен лишь в одном — как можно быстрее избавиться от фотоаппарата и всех принадлежностей к нему. Уничтожить любой след, ведущий к Мареско! Напрасно Пьер себя уговаривает: «Без паники! Как можно хладнокровней!» На самом деле он начинает бояться Иоланды, Иоланды на свободе. Нож — это их личное дело, между ним и ею, скорее между ним и придуманным им же убийцей: силой своего воображения Мареско то вызывает его образ, а надоел — исчезни! Иоланда, напротив, от нее не отмахнешься. Она ловкая, хитрая, изворотливая, закаленная трудностями жизни. Она из тех живчиков-везунчиков, которых показывают по телику, в огне не горят и в воде не тонут. Как она бросилась ему на шею, чтобы отблагодарить! Но… но… Мареско не знает, как выразиться. Способна ли она его ограбить, приди она к нему в гости? Идея кажется ему занятной. Если к одному украденному предмету добавить еще украденный предмет — не есть ли это ограбление, а не мелкая кража? Его музей! За него он бы получил от шести месяцев до года!

Бар… двойная порция коньяка. Сердце бешено колотится. Мареско трудно дышать. Что он себе втемяшил в голову? Иоланда не посмеет. Где она сейчас? А с Малларом надо было договариваться не один раз, а два выходить на связь. Чтобы убить время, Мареско отправляется в кино. Снова возвращается в кафе. Несколько раз прогуливается по Нувель-Галери. 19.00.

— Алло! Что делала?

Маллар откашливается. Что там у него?

— Ничего не понимаю. Она следила за вами.

— Как это?

— Говорю, она следила за вами. Издалека, чтобы вы не заметили. Очень ловко, должен вам сказать. Ваша прогулка сначала. Затем бар, затем вокзал. Кинотеатр. Потом Нувель-Галери. Там я потерял ее из виду на полчаса. Снова увидел на улице Каде. Вот.

— С кем-нибудь говорила?

— Нет.

— Купила что-нибудь?

— Нет.

— В руках ничего не было, когда вышла из магазина?

— Нет.

— По-вашему, зачем ей следить за мной?

— Думаю, чтобы узнать, где вы живете. Она внимательно осмотрела дом.

— Спасибо. Продолжайте следить. Позвоните завтра в полдень.

Ужинает один, в кабинете. Мать намеренно дает почувствовать, что сердится. На кого? Попробуй объясни! Мареско думает, что проще всего уничтожить музей и проконсультироваться с психоневрологом.

Глава 11

А что он думал? Вот так разойтись по-хорошему, после нескольких коротких протокольных свиданий? «Нужно привыкнуть жить по-другому. Ищу работу. Видите, мэтр, какая я послушная. Можете мне доверять. Как-нибудь выпутаюсь. Если позволите, я буду время от времени вам звонить и сообщать о своих делах». Мареско без труда вспоминает их последние встречи, после которых он о ней больше не слышал. И вот — неожиданный поворот! Ей надо денег? Может, подумала, что после ее излияний ей откроется сердце адвоката и их отношения станут более интимными? Мареско чувствует приближающуюся опасность. Отступать некуда. Начиная с того злосчастного ножа события стали накручиваться как на шестеренку, увлекая и его за собой к неминуемой катастрофе. Как можно быстрее покончить с этой девицей! Решено! Письмо к прокурору!

Быстренько вылезает из-под душа. Это он-то, который обожает душ! Серый в полосочку костюм, голубая бабочка в белый горошек. Перчатки (срочно заменить). Сигареты, зажигалка. А! Плотный конверт для ножа и скотч, чтобы заклеить конверт. И еще атташе-кейс. И коротенькая записочка для матери на столе в столовой: «Не волнуйся. Вернусь к 18.00. Целую». (Простая формальность, не более.)

Машинально взглянул на портрет сурового судьи в мантии. Вышел из дома. Оглядывается. Путь свободен. Заходит в бар. У него есть время. 11.00. У него странное чувство, будто он отправляется в дальнее путешествие, скорее сопровождает друга (старше себя), который и не друг ему больше. На перекрестке с улицей Каде есть решетка над сточной канавой. Здесь и расстанемся. Сколько переживаний, радости, страха… Какие мечты… И конец — сточная канава. Слишком несправедливо. Ни одного прохожего. Ба! Он прямо опешил. Не может быть!

Это она. В новой одежде. Не теряла времени даром. Короткая юбка, светлая блузка. Идет мелкими шажками. Голова задрана — рассматривает номера домов. И Маллара не видно. Упустил, идиот! Иоланда — на Каде. Значит, знает его второй адрес, его прибежище! Что ей надо? Чего она так ухватилась за него? Теперь и от ножа не избавишься! Сначала надо выяснить, что у нее на уме.

Платит, не торопясь выходит. Он давно выработал такую тактику… Сигарету закуривает на пороге, два шага вперед, задумчиво. Глаза к небу — что-то туч многовато. Глаза вниз — а который час? Он ее видит, совсем рядом. Догнать — не стоит труда.

— О, какая встреча!

Протянутая рука, приветливое лицо. Хотел застать ее врасплох? Как бы не так!

— Что вы делаете здесь, в этом квартале?

— Не ругайтесь, мэтр. Ничего особенного. Просто пришла посмотреть, где вы живете. Я же любопытная. После стольких бесед с вами…

— Никто не знает, что у меня здесь квартира!

— Это меня тоже поначалу смутило. Но я вам хотела сделать небольшой подарочек… маленький такой… Можно? Отблагодарить.

Открывает сумочку и вытаскивает узенький длинненький пакетик.

— Перчатки, — объявляет она. — Если не подойдут, можно обменять. Не бойтесь! Я их купила!

Ждет. Нет, он не сердится. Он тронут, судя по тому, как он держит пакет… с такой заботой и нежностью. Он приготовился к худшему, оправляется от волнения. Говорит обычные слова:

— Спасибо. Не стоило… Что я такого сделал? — Тут прерывается: — Как вы узнали адрес?

— Просто! Я заметила, что за мной следят, когда развлекалась, следя за вами. На это способна только женщина! Вы вернулись к себе. Тогда я поняла, что у вас два дома. Вы не исключение. У меня был один промышленник, такой бабник. У него вообще было три дома! Может, вам не нравится то, что я говорю?

— Нет, вовсе нет!

Открывает пакетик. На нем написано: «Шикарный мужчина». Не без намека!