Книга Последний мерзавец - Ольга Сергеевна Рузанова

к более требовательным, ритмичным движениям.

А в момент, когда он все внимание сосредотачивает на сверхчувствительном бугорке, к нему подключаются пальцы. Удерживая мои складки раскрытыми, один из них мягко проникает в меня. Входит на всю длину и принимается поглаживать изнутри.

Это слишком для меня.

Слишком горячо.

Слишком остро.

Предчувствуя взрыв, каменею и через мгновение перестаю существовать. Сначала взлетаю кометой, а затем сразу же проваливаюсь в густую сладкую, с привкусом перца, субстанцию. Захлебываюсь и, тону, но выныривать не хочу.

Пробуждение происходит постепенно. Первое, что я чувствую – губы Ильи на моем лице и его ладонь на моей промежности. Потом слышать начинаю – наше сорванное дыхание и его шепот:

– Ты пожар… ты идеальная…

И только после этого получается сфокусировать взгляд. Встречаюсь с его взглядом и, обняв за шею, рывком к нему прижимаюсь.

– Илья… Боже…

Меня сжигает стыд и переполняют эмоции. Я хочу делиться ими с ним, но слова застревают в горле.

– Ты… – горячо шепчет в мое ухо. – Блядь… если у этого дома есть уши мне похуй… Пусть слышат. Я буду трахать тебя… уже завтра… Ты даже не представляешь, что тебя ждет, болоночка… Даже не представляешь…

– Я сейчас хочу. – так же очень тихо.

– Нет.

Скользнув ладонью между нашими телами, несмело обхватываю пальцами его член.

– Возьмешь в рот?..

– Да.

Глава 24

Илья

– Что?.. – переспрашиваю, не веря собственным ушам. – Серьезно?..

– Да. – повторяет тихо моя болоночка.

Я смотрю на нее, осознавая сказанное, и меня вдруг осеняет. Я всегда знал, что она огонь.

Сука! Всегда!..

С того самого дня, когда увидел ее на сцене парка на Дне города лет восемь назад. Мы с пацанами толпой забурились на концерт, но, поскольку сидячих мест для нас не было, толкались у входа, хрустя чипсами и незаметно потягивая пиво, спрятанное в рукавах толстовок.

Берг с матерью и женой сидели на почетных местах в первом ряду. Рукоплескали своей любимице, что носилась по сцене в пачке. Друзья ржали, комментируя ее танец, а я не мог отвести глаз. Потому что это, блядь, было красиво. Красиво и, как ни странно, страстно.

В следующий раз я убедился в этом, когда впервые увидел ее за рулем. Ей было восемнадцать, и она только получила права. Мой седан ехал позади ее Мерса.

– Пиздец! – ругнулся тогда Рус, когда увидел, кто водитель. – Держи дистацию, Илюх…

Но она смогла нас удивить. Ловко перестроившись в левый ряд, проскочила перед красным светофором и, поддав газу, быстро затерялась в автомобильном потоке.

Сегодня я снова имел возможность в этом убедиться. Она не уступает мне по темпераменту.

– Уверена?..

Всматриваясь в ее глаза, большим пальцем надавливаю на сочную мякоть губ. Пах простреливает желанием. Я же сдохну, если увижу их на моем стволе.

– Да… – бормочет, явно пугаясь своей смелости. – Я хочу попробовать…

Пальчики на члене сжимаются, горло царапает хриплый стон. Я молча киваю.

Развернувшись, усаживаюсь на край кровати и широко расставляю ноги. Милена, облизывая губы, неотрывно смотрит на мой пах. В глазах огонь полыхает.

– Иди сюда. – указываю на пол у своих ног.

Соскользнув с кровати, берется руками за мои колени и опускается на пол. Поднимает глаза, а у меня нутро узлом завязывается. Извращенная фантазия, ставшая реальностью, вышибает дух.

Потянув за бретельки, избавляю ее от майки и провожу рукой по локонам.

Вот так… да…

Хочу ее голую у своих ног.

Смотрит, прожигая взглядом, а потом, сглотнув, сползает им по моим груди, животу и останавливает на стоящем колом члене. Он дергается в ответ.

– Возьми его.

Придвигается ближе и, обняв его пальцами у основания, склоняет голову набок. Разглядывает.

Я, клянусь, не дышу все это время. Устремившаяся в пах кровь, максимально раздувает на нем вены. Он ноет и пульсирует в ее руке.

Осторожно отодвинув крайнюю плоть вниз, Милена склоняется и, вобрав в себя мой запах, высовывает язык и проводит им по самому краю головки.

– Бля-а-а-адь!.. – цежу сквозь стиснутые зубы. – Возьми в рот, Милен…

Она снова поднимает взгляд. Расфокусированный, затуманенный,  дикий. И, глядя в мои глаза, открывает рот и погружает в него головку.

Жар, ее язычок на уздечке и сумасшествие в темно-карих глазах провоцируют мощнейший прилив возбуждения. Я готов дать залп прямо сейчас.

Но, стиснув челюсти, пережимаю ствол у основания и закрываю глаза.

– Соси.

Сосет!.. Твою мать!.. Сосет!..

Неторопливо, сладко, пошло…

Берет недостаточно глубоко, но старательно облизывает языком весь член.

Меня раздирает, я трясусь как сопля. Стону, хриплю. Инстинктивно в ее рот толкаюсь. А стоит увидеть, как сочные пухлые губы обнимают головку, содрогаюсь всем телом и начинаю выстреливать сперму.

– В рот!.. – хватаю руками ее кудри.

Пугается в первое мгновение. Распахнув глазищи, смотрит на меня снизу вверх, но основной объем глотает.

Остальное стекает по губам и подбородку вниз.

Я в фарш. Опустощающая мозг волна наслаждения проходится по телу и опрокидывает меня на спину. Закрыв глаза сгибом локтя, пытаюсь восстановить сбившееся дыхание.

– Милена…

– Ммм?..

Слышу, как она поднимается, идет в ванную. Слышу звук льющейся воды.

Не шевелюсь, но мысленно с ней там. Даже представить не могу, что она чувствует. Испугана, наверное. Перегнул.

Возвращается через пару минут. Открыв глаза, наблюдаю, как она, обнаженная, быстро преодолевает расстояние до кровати и вытягивается рядом со мной. Я ее тут же на себя тяну. Укладываю сверху и, обняв, зарываюсь лицом в волосы.

Приходит, наконец, четкое осознание, что я врезался. Разбился в кровь и рассыпался в крошку.

– Илья… Не молчи, пожалуйста… – просит жалобно. – Мне от этого страшно становится.

– Что сказать?

– У меня только с тобой… эм… такое было. Я не знаю, что ты думаешь на этот счет.

– Я знаю, что только со мной.

И знаю, что ни с кем, не считая недоделыша Ливанова, отношений у нее не было. Но и там два свидания и пару неумелых поцелуев. Все.

Не хочу копаться в себе и выяснять, откуда это знаю.

Подняв голову, кружит глазами по моему лицу. Я на ее припухшие губы смотрю. Хочу, чтобы поцеловала прямо сейчас Сама.

– Мне понравилось… – проговаривает тихо, густо краснея.

Меня прет от того, как она смущается. Сразу почему-то становится похожей на Белоснежку.

– Какой акт этой пьесы больше?.. – усмехаюсь я. – Первый или второй?

Милена будто задумывается. Отведя взгляд, задумчиво облизывает губы, на что мой член неожиданно дергается.

– Оба. Такие разные, но по накалу не уступает ни один из них. А тебе?..

– И мне. – отвечаю лаконично. – Тоже оба.

– Правда?..

Скользнув ладонью