Книга Любить и умереть только в Андорре - Чингиз Абдуллаев

— Не вижу ничего странного, — спокойно сказал Поль, — иуберите вашу игрушку, она действует мне на нервы.

— Вы признаетесь?

— Конечно, нет.

— Это вы стреляли в нас?

— Кончайте балаган, — разозлился Поль, — я же вам сказал,что я не стрелял.

— Я вам не верю.

— Это ваше дело.

Я сидел молча, боясь пошевельнуться.

— Вы нарочно выстрелили в скамью, — уверенно сказала Офра, —чтобы Рудольф мог спокойно подобрать тот проклятый пистолет мадам Шернер,подняться наверх и пристрелить Ли. Верно?

— Нет, — он достал зажигалку. И я внезапно понял, что он непросто так ее достал. В этот момент за спиной Офры появился Джулио Анчелли.

— Я все поняла, — чуть срываясь, быстро говорила женщина, —перед смертью Ли успел выстрелить, но всего лишь один раз. И вы же бросили яд вбокал иранца, когда огромный букет цветов Рудольфа закрыл нам наши фужеры.Верно?

— Нет, — он уже ее не слушал. Ему все это казалось каким-тонепонятным бредом. Он успел еще щелкнуть зажигалкой перед тем, как за спинойОфры я увидел поднятую руку Анчелли. У того тоже был пистолет Намберса. Двавыстрела прозвучали почти одновременно.

Она была еще жива, когда я наклонился над ней.

— Ты хорошо все придумал, Рудольф, — успела сказать мне Офраперед тем, как умереть, и даже улыбнулась.

На другом конце лежал убитый Поль. Он успел все-такивыстрелить первым в женщину, сказалась многолетняя тренировка, но и Анчелли,уже видевший эту зажигалку, успел сделать ответный выстрел.

Два трупа лежали перед ним. Выстрелы были не такимигромкими, как из обычных пистолетов, и потому пока никого еще не было.Полицейские были на улице или внизу в холле.

Только не делайте удивленных глаз. Конечно, нам нужно былодоговориться давно. Собственно, кто считает, что в мире могут править сразунесколько стран, сильно заблуждается. В мире сейчас нет никакого равновесия.Америка идет первой, это я должен признать, а второй идет Россия, единственнаястрана, способная стереть с лица земли Америку. И если мы вдвоем объединимся?Кажется, бывший Президент СССР называл это «новым мышлением».

Нет, я не отказываюсь от своих слов. Джулио Анчеллидействительно сукин сын, причем настоящий сукин сын. Это он придумал такоесвоеобразное объединение, а я, будучи не меньшим подлецом, конечно, тут жепридумал выгоды такого объединения. Собственно, Офра была права. В одиночкупридумать и осуществить все эти мероприятия было бы крайне сложно. Ведь на чемобычно попадается убийца? На отсутствии алиби.

А когда убийц двое, то алиби они создают друг другу, и вотздесь уже очень трудно понять, кто конкретно врет, а кто говорит правду. Кмистеру Мортимеру мы, конечно, зашли вдвоем. Флегматичный англичанин и в дурномсне не мог предположить, что мы можем объединиться, и, пока я на мгновениеотвлекал его внимание, Джулио положил ему яд в стакан. Оставалось только ждать,когда он его выпьет. А потом я ушел на прогулку, а мой американский коллегаостался в отеле.

И к фрау Шернер мы постучались вдвоем. Это была единственнаяпара, которой она спокойно открыла дверь. Всем было известно, как мы ненавидимдруг друга. Она даже не могла представить, что один может сговориться с другим.Это было выше ее разумения. С ней нам, конечно, пришлось повозиться. Онасопротивлялась, несмотря на наши усилия, и даже вырвала у меня клок волос,причем так больно, что я чуть не заорал.

На следующий день я отправился стричься. Когда меняразбудила Офра, я, конечно, не стал даже причесываться, чтобы все видели, каккрепко я спал, и не обратили внимания на мою своеобразную прическу. Упарикмахерской меня уже ждал Анчелли. Он смотрел арбалеты. Вспомните нашразговор.

— Здесь прекрасный салон красоты, — сказал я Джулио Анчелли,— вы не хотите постричься?

— Нет, благодарю, — засмеялся он и добавил, имея в виду нашеночное нападение: — Вам, видно, мешали слишком длинные волосы.

А потом мы договорились, как действовать против нашегокитайского коллеги. Решено было, что Джулио создает мне абсолютное алиби,выстрелив в меня из пистолета. Понимаете?

Он вышел из бара и выстрелил в скамью, ведь стрелок он былотменный. Комиссар был, конечно, прав, стреляли с первого этажа. После этого онбросился к нам и показал мне на место, где оставил пистолет. Я, уже имея такоегарантированное алиби, взял этот пистолет и бросился наверх. К сожалению, ятоже действовал не лучшим образом. Китаец все-таки что-то подозревал. Он успелвыстрелить в меня, и пуля вылетела в коридор, а следующего шанса я ему не дал.Уложив Ли на месте, я бросил пистолет, стер отпечатки пальцев и спустился вниз.

Точно так же было продумано убийство и Гусейна. Иранец началнервировать нас обоих, когда стал что-то подозревать насчет убийства фрауШернер. Он был, конечно, прав, в одиночку справиться с этой мегерой былоневозможно. Я специально выбрал ресторан «Ла Лавальер». Вспомните, кто меняподдержал. Конечно, Джулио Анчелли, этот сукин сын.

Все было продумано достаточно четко. Я специально пришелчуть позже и принес большой букет цветов, передавая его Офре, я заслонил бокалГусейна от него самого, и Джулио успел в эту секунду бросить свое адское зельев его бокал. Конечно, в этот момент Гусейн следил больше за моими руками, чемза действиями Анчелли.

А вот Офру мы все-таки недооценили. Она была, конечно,молодец, сумела почти все вычислить правильно. Иногда ошибалась, но выводыделала очень правильные. И единственное, о чем я всегда буду жалеть, так это оней. Одна встреча с ней осталась у меня на всю жизнь. Я, к сожалению, даже незнаю, где ее похоронили. После гибели Поля и Офры мы спешно покинули отель и,еще успев встретиться с нужным нам человеком, уже на следующее утро были вразных частях света.

Вы спросите, почему мы не пристрелили друг друга? Это былоне нужно. Секрет уже и так был в наших руках. Вернее, им владели всего двестраны — Америка и Россия. И нам совсем не хотелось, чтобы в мире появилась ещеи третья страна с подобным потенциалом. Вы же меня понимаете, это не СоветБезопасности ООН, не ядерный клуб и не «Большая семерка». Здесь важныстабильность и предсказуемость. Вот мы и попытались обеспечить с этим сукинымсыном, Джулио Анчелли, такую стабильность и предсказуемость.

Собственно, больше нечего рассказывать. Если бы не мояромантическая встреча с Офрой Мандель, я бы никогда и не вспоминал про Андорру.В конце концов, в моей жизни было столько всяких убийств и столько всякихприключений. А по большому счету все было правильно. Андорра — местоизумительное, красивое. Там действительно нужно только любить и умирать. Эторай для влюбленных и шпионов. Здесь все спокойно и стерильно, как в барокамере.