Книга Измена. Серебряная Принцесса - Стеффи Ли

на мою сторону и в доме все осталось таким, каким и было прежде, до того, как в нем появилась Констанция.

Глава 19

Фильм приближается к финалу. Главные герои страстно целуются и, наконец, обретают свое счастье.

Я блаженно улыбаюсь, в тысячный раз любуясь моей совершенной мамой, затем выключаю ноутбук, осторожно убираю его на пол и, накрывшись одеялом, поворачиваюсь на левый бок.

Свечка давно погасла, комната погружена в темноту, и лишь свет бледной луны слабо освещает очертания предметов вокруг.

Всячески пытаюсь удержать в голове мысли о маме, но они проворно ускользают, услужливо уступая места другим воспоминаниям.

Раздраженно закрываю глаза, желая провалиться в сон, в котором можно будет спрятаться. Скрыться и не думать. Но вместо этого оказываюсь в прошлом.

Воспоминание стремительно накрывает глаза вместе с одеялом, под которым я тщетно пытаюсь от него утаиться.

Мы познакомились с Андреем в мой первый день учебы. Тогда я даже не предполагала, что от одного взгляда совершенно незнакомого парня сердце может вмиг полностью расплавиться и тут же восстановиться, чтобы сладко воспарить.

Здание Малахитового Дворца, по праву считающееся шедевром мировой архитектуры, мгновенно приковывало к себе взгляд.

Когда мы с Улей первый раз зашли в двери центрального корпуса, я заворожено крутила головой по сторонам, пытаясь охватить и общую монументальность, и элегантные узоры, так тонко вплетенные в пространство. Хотелось низко поклониться мастерам, создавшим уникальное по красоте строение, в котором больше столетия получают знания поколения за поколениями.

Старшекурсники привычно шли по малахитовому коридору, смеясь и беззаботно обсуждая какие-то свои дела. Для них обстановка была давно не нова и, видимо, они успели привыкнуть к этим утонченным росписям, от которых мне никак не удавалось оторвать взгляд. У меня буквально кружилась голова от восторга.

Как будущий архитектор я довольно много литературы прочитала о том, кто и как планировал и строил Дворец, и теперь была счастлива учиться в нем. Это была моя давняя мечта.

— Сева, ну чего ты опять застряла? — с недовольством выдала подруга и потянула за руку, пытаясь оттащить меня от витражной мозаики из стекла. — Такими темпами мы никогда не дойдем до нужной нам аудитории?

— Да-да, я сейчас. Но согласись, что здесь очень красиво? — не в силах сдержать восхищение, спросила я.

— Ну-у, не знаю. По мне так, тут до жути старомодно и весьма уныло. Неужели у них совсем бабла нет, чтобы хотя бы слегка обновить этот допотопный интерьер?

— Уля, ты чего... — ошеломленно ответила я. — Это же совместная работа Золотейского Константина и Медного Виталия. Малахитовый Дворец является объектом культурного наследия. В его стенах пару лет назад была проведена существенная реставрация. И, как мне кажется, проведена она вполне неплохо. Ты, правда, находишь, что здесь… уныло?

Реакция подруги удивила и очень расстроила.

Я знала, что она поступила в Малахитовый только ради меня — она сама не раз об этом говорила. На самом деле Уля еще со школы мечтала попасть в Алмазный и почему-то была уверена, будто я тоже желаю обучаться в нем, но Алмазный никогда меня не привлекал. И я всей душой хотела, чтобы ей понравилось учится во Дворце так же сильно, как и мне.

Но осознание, что даже здание видится ей отталкивающим, наталкивало на мысль, что из-за меня подруга вынуждена обучаться четыре года в неприглядном для себя месте. На душе сразу же стало грустно и я почувствовала себя перед ней ужасно неловко.

— Да мне вообще побоку, как выглядят стены, и вся эта мазня на потолке. Я просто не понимаю, что ты тут такого нашла. У вас дома все в разы круче.

— Не знаю, могу ли я с этим согласиться… — смущённо пожала плечом.

— Зато я знаю. Все, почапали. У тебя будет ещё полно времени, чтобы все здесь осмотреть и как следует пощупать.

— Я щупать ничего не собираюсь.

— Ну тогда я пощупаю за тебя, — шутливо отвечала она, улыбаясь проходящим мимо нас парням.

В аудитории, в которой должна была пройти первая ознакомительная пара, оказалось многолюдно и шумно.

— Ну вот, так и думала. Из-за тебя нам теперь топать на самый последний ряд, Сев! — расстроено сказал Уля.

И я ощутила новый укол совести.

— Прости, пожалуйста. Я больше не буду нас так задерживать. Сама не понимаю, что на меня нашло.

Мы молча поднялись к дальним рядам, где еще оставалось несколько свободных мест, и Уля устроилась рядом с парнем, с которым сразу же завела знакомство.

Она сама по себе очень общительная и компанейская. Я ей даже немного завидую, потому что, как бы не представляла себя мысленно такой же, быть столь раскрепощенной в жизни не могу. Никак не получается. Меня сдерживает целый букет страхов. И главный из них заключается в том, что я отчаянно опасаюсь сделать что-то не так. Малейшая оплошность вызывает внутри неистовую панику.

Папа часто говорит, что я его идеальная серебряная девочка, и я изо всех сил стараюсь никогда его не подводить. Я всегда отчетливо помню, что мне нельзя расстраивать отца и бабушку. Нельзя их подводить. Ни в коем случае.

А чтобы не возникало искушения сделать неверный шаг, я предпочитаю этот шаг и вовсе не делать. Потому придерживаюсь хорошо известных мне правил поведения в обществе и стараюсь держаться в тени.

Знаю, что есть немало драгоценных детей, далеких от правил аристократии и втайне души восхищаюсь Виолой Золотовой за ее храбрость красить волосы в любой цвет и являться на светские приемы с красными локонами. Но также я знаю, каким скверным находит ее поведение мой отец, а мнение папы для меня важнее всего.

— Сев, познакомься, это Макар Рыбацкий, и он тоже будет учиться в нашей с тобой группе.

— Привет. — тихо здороваюсь, поворачивая голову на русоволосого парня с пирсингом в ухе.

Он кивает и приветливо улыбается.

— Привки! А полное имя как?

— Северина.

Какая-то мысль касается его лица и брови юноши удивленно поднимаются вверх.

— Погоди, ты и есть та самая Северина Серебряная, поступившая в Малахотивый?

— Да. — смущённо отвечаю, чувствуя, как на шее появляются алые пятна.

— Тебе не светит, — усмехается ему Уля. — Так что побереги свои сети для другой рыбы.

— Да я не