Книга Знойные дни в Заполярье - Дебби Макомбер

— Это-то я и хотел выяснить, — сказал Бен, и Сойеру почудилось, что старый повар видит его насквозь.

— Все, о чем я прошу, — это чтобы парни дали Эбби время. Могут же они подождать, пока библиотека откроется?

— И когда же это будет?

— Скоро, — пообещал Сойер. — Я понял, что она собирается открыть ее через несколько дней.

— Хорошо. Я так всем и скажу. — Бен ушел на кухню.

Сойер доел завтрак. Еда камнем легла на желудок, хотя Бен был превосходным поваром. Конечно, во всем виноват только он, Сойер. Он из кожи вон лез, чтобы не подпустить парней к Эбби. Это даже не было осознанным действием, по крайней мере вначале. Но теперь это так.

Следующим вечером, убирая после обеда со стола, Эбби услышала, что Скотт и Сьюзен с кем-то разговаривают на крыльце. На улице было так тепло, что, придя с работы, она надела шорты. Кто бы мог подумать, что в Заполярье бывает так жарко?

Вытерев руки, молодая женщина вышла на крыльцо и обнаружила там Сойера, болтавшего с детьми. Рядом стоял Игл.

— Привет, — поздоровался Сойер.

— Добрый вечер. — Она надеялась увидеться с ним, да и его глаза ясно говорили, как он рад ее появлению.

Им было хорошо вместе. Ей нравился его спокойный тон в разговоре с детьми, его терпение со Скоттом, его нежность к Сьюзен. Дочь обожала Сойера с того самого момента, как он пожал ей руку в аэропорту.

— Когда мы увидим северное сияние? — спросил Скотт. Сегодня вечером его занимало только это. — Ронни говорит, оно даже красивее, чем фейерверк в День независимости, но, хоть я и стараюсь заснуть попозднее, все равно совсем не темнеет.

— Потому что еще начало лета, Скотт, солнцестояние достигнет своего пика только через две недели. Подожди до холодов — тогда, наверное, сможешь полюбоваться.

— А на Аляске когда-нибудь бывает темно? — спросила Сьюзен.

— Да, но летом темнеет очень ненадолго. Зимой, правда, совсем другое дело.

— Ронни сказал, что тогда темно почти весь день, — вмешался Скотт. — Но я уже прочел об этом в книгах, которые мама приносила с работы.

— Расскажи, как выглядит северное сияние, — попросила девочка.

Сойер присел на качели, и Сьюзен устроилась рядом с ним; Скотт примостился внизу вместе с псом.

— Иногда сияние заполняет все небо от горизонта до горизонта. Обычно оно светло-зеленое, и огни переливаются и сверкают. Некоторые даже слышат, как они танцуют.

— А ты слышишь? Сойер кивнул.

— Да.

— И как это звучит?

Сойер перехватил взгляд Эбби.

— Как звенят колокольчики. Думаю, вы тоже их услышите.

— А огни всегда зеленые?

— Нет, иногда вокруг появляется красный ободок. Вид потрясающий.

— Вот это да!

— Знаете, у местных жителей есть легенда о северном сиянии. Они верят, что огни — это факелы в руках душ, которые ведут умерших в загробный мир.

Эбби присела на краешек качелей. Вскоре Сьюзен оказалась у нее на коленях, а она рядом с Сойером. Он поглядел на нее и подмигнул. Казалось, вопросы детей никогда не иссяк-, нут. Он рассказал им о том, как его дед прибыл в Хард-Лак с мечтой найти золото.

— И он нашел золото? — спросил Скотт.

— В какой-то степени — да, но не то золото, за которым ехал. Оно здесь было, но ему так и не удалось напасть на жилу. Он умер, считая себя неудачником, обманувшим надежды жены и семьи, но он был не прав.

— Почему же не уехал отсюда? — спросила Эбби.

— Бабушка не хотела уезжать. У них была маленькая дочка, Эмили, она потерялась в тундре, и после этого бабушка отказалась покинуть Хард-Лак.

— Думала, Эмили может вернуться?

— Она никогда не переставала ждать.

— А что же с ней случилось? — спросил Скотт.

— Можно только догадываться, но все предположения очень печальны. Вот почему так важно, чтобы вы никогда никуда не уходили одни. Понятно?

Дети торжественно кивнули.

Эбби поглядела на часы и изумилась. Как поздно. Когда она читала, что Аляска — страна полуночного солнца, ей представлялись какие-то сумерки. Она ошибалась. Солнце было такое яркое, что в детской спальне приходилось прикрывать ставни и задергивать занавески, чтобы дети могли уснуть. Из-за этого привычный распорядок постепенно нарушился. Они позже ложились и позже вставали.

— Пора спать, — сказала Эбби детям. Ее заявление было встречено естественным в таком случае хором просьб и возражений.

— Пойдем, Сьюзен, — сказал Сойер, вставая. — Я прокачу тебя немного. — Он поднял девочку и посадил к себе на плечи. Сьюзен радостно захихикала, обняв его за шею. — Теперь ты, приятель, — предложил он Скотту.

— Я уже слишком большой, — запротестовал Скотт, но Эбби знала, что ему не меньше сестры хотелось, чтобы Сойер покатал его.

— Слишком большой? Ты, наверное, шутишь, — притворно удивился Сойер. — Разве может человек быть таким большим, что и поиграть нельзя? — И, прежде чем Скотт успел увернуться, Сойер схватил его и поднял к себе на плечи. Мальчик хохотал и брыкался.

Улыбаясь, Эбби открыла дверь, и Сойер сгреб смеющихся детей в охапку и понес их по коридору в спальню.

— Может, выпьем кофе? — спросила она, пока дети переодевались в пижамы.

Его глаза радостно засияли, но тут же он нахмурился и покачал головой.

— Не могу. Спасибо. Я, собственно, зашел, чтобы сказать, что поговорил с братом насчет дома.

Сьюзен с Микки Маусом выскочила из спальни и ворвалась на кухню. За ней бежал Скотт, даже не натянув как следует пижамную куртку. Когда дети так возбуждались, было всегда сложно их утихомирить.

— Вы укроете меня? — спросила девочка, глядя на Сойера.

Он посмотрел на Эбби.

— Если мама не возражает.

Дети запрыгали, будто наступило рождественское утро и они только что обнаружили подарки под елкой.

Взяв Сойера за руку, девочка повела его в спальню. Эбби шла сзади, обняв за плечи Скотта. Сойер подоткнул одеяла обоим ребятишкам, но было абсолютно ясно, что спать они не собираются.

— Расскажите нам какую-нибудь историю, — попросила Сьюзен, выбираясь из-под одеяла и прижимая к груди любимую игрушку.

— Да-да, — радостно подхватил Скотт. — Какую-нибудь историю про собаку.

— Ладно, — согласился Сойер. — Только обещайте, что потом сразу закроете глаза и уснете.

Следующие четверть часа он развлекал их, рассказывая какую-то историю, которую явно придумывал на ходу, и Эбби была тронута до глубины души, особенно когда он, склонив голову, слушал, как дети читали вечернюю молитву.