Книга Магазин шаговой недоступности - Ким Хоён

шоколад, но перестали его покупать… Только шоколадное молоко по такой же акции… В-вот я и спросил их, почему они его не берут…

– И?

– Старшая или младшая, н-не знаю точно кто, сказала, все потому, что больше на этот шоколад нет акции 1+1.

Токко протянул Кёнману карту. Тот молча взял ее.

– И я с-спросил, почему они не попросят маму к-купить. З-знаете, что они ответили? – медленно продолжал он.

У Кёнмана перехватило дыхание.

– Что?

– «Мама г-говорит, что папа очень старается, чтобы заработать д-денег. Поэтому в магазине н-надо покупать по акции 1+1». Экономят… Совсем взрослые… Поэтому вчера я снова сделал на них акцию. Сегодня вы в-возьмете, а завтра пусть они приходят.

Из глаз Кёнмана хлынули слезы. Токко лишь горько улыбнулся и постучал пальцами по кассе. Покупатель вытер слезы рукавом пальто, поклонился, открыл бумажник и вставил карточку.

А внутри лежала фотография, с которой ему улыбались его дочки, которые тоже шли парой, словно по акции 1+1.

Глава 5

Ничего для вас

Жизнь – это путь от решения одной проблемы к решению другой. Ингён была уже не студенткой, чтобы ловко управляться с увесистыми сумками на колесах. Сумка загрохотала, и женщина огляделась. Проблема, с которой ей предстояло разобраться сегодня, – это поиск места для жилья этой зимой. К счастью, она уже знала, где остановится. Хотя разобраться в паутине сеульских переулков оказалось не так-то уж легко. Она вышла на станции «Намён» и по карте отыскала церковь в Чхонпхадоне, но затем айфон отключился, оставив ее наедине с переулками. Все-таки зима близко подкралась! Из-за холода телефон объявил забастовку, отчего и без того трудная задача усложнилась, и даже позвонить было некому.

«Черт…» – Ингён еле сдержалась, чтобы не произнести это вслух, и отправилась искать помощи.

Наконец на углу небольшого трехстороннего перекрестка она углядела укромный магазинчик и из последних сил покатила за собой сумку туда: не зря ведь он называется «Все для вас».

Ингён оставила чемодан у двери и взяла с ближайшего прилавка плитку шоколада. Затем повернулась и заметила продавщицу – девушку лет двадцати. Та молча за ней наблюдала, из-за скромного роста едва выглядывая из-за кассового аппарата.

Гостья расплатилась и тут же открыла шоколадку. Когда сахар попал в кровь, ноги и руки, усталые от непосильной ноши, перестали трястись. Вдруг она снова заметила, что за ней наблюдают, и засунула в рот шоколадку целиком. Дожевав остатки шоколада, точно жвачку, Ингён вежливо спросила у девушки, можно ли от них позвонить.

Получив разрешение, она спешно открыла сумку и достала записную книжку. Как хорошо, что там есть все номера! Ингён набрала один на стационарном телефоне, и вскоре с того конца послышался молодой голос студентки женского университета. Женщина объяснила, что с ней произошло и где сейчас находится.

– Магазин «Все для вас»?

– Да.

Оказалось, что ей оставалось дойти до третьего этажа пятиэтажки напротив. Ингён положила трубку и посмотрела на улицу. Из окна квартиры выглянула девушка с такой же улыбкой, как у Хису, и помахала ей рукой.

* * *

Прошлую зиму Ингён провела в культурном центре «Земля», который основала Пак Кённи в городе Вончжу, автор одноименного романа-эпопеи. Благодаря этому центру она поддерживала молодых писателей и художников и обеспечивала их трехразовым питанием. Именно туда Ингён переехала, став писательницей, и именно там планировала закончить свою карьеру.

Забрав вещи из арендованной комнаты на улице Тэханно[21], Ингён отправила их домой, а при себе оставила лишь сумку на колесах. Культурный центр «Земля» расположился в тихой лесной деревне на окраине Вончжу, что превратило его в скрытую крепость для писателей. Там можно вдоволь насладиться одиночеством, ни одна душа вас не потревожит.

Ингён каждый день питалась здоровой пищей и выходила на прогулку, где могла упорядочить свои мысли. Писатели вращались вокруг одной оси, словно отдельные планеты, лишь изредка перекидываясь взглядами. Кто-то из них играл после обеда в настольный теннис, другие, поужинав, собирались возле ближайшего ручья с бутылкой рисового вина. В обычный день Ингён с радостью бы присоединилась к какой-нибудь из групп, но на этот раз ей хотелось провести время в одиночестве. Если и здесь ее не настигнет вдохновение, она завяжет с писательским трудом.

Хотя одиночество не гарантировало вдохновения, Ингён не сильно переживала: время научило ее смирению. Ведь, даже что-то написав, она не могла знать, когда ее произведение оживет на сцене. Вместе с некогда яркими осенними листьями исчезало и время, пока она спрашивала себя, сможет ли и дальше быть драматургом.

Через три недели после заселения к Ингён подошла Хису, писательница средних лет, примерно того же возраста, что самая младшая из тетушек Ингён. Она была профессором литературы в университете Кванчжу. Во время своего творческого отпуска Хису ездила по отечественным и зарубежным литературным музеям, пока не оказалась здесь. Как-то раз она заметила, что Ингён часто запирается в комнате, точно автор-аскет на пенсии.

– Запираться в писательской комнате, чтобы бросить писать? Хороший сюжет для романа. Но больше подходит для пьесы в театре абсурда.

– У меня… нет выбора. Я чувствую, что достигла своего предела. Я честно преодолевала все жизненные трудности, но сейчас устала.

– Так отдохните. Пак Кённи при жизни говорила: «Не трогайте здешних писателей, даже если они бесцельно болтаются по округе и ничего не пишут. Чтобы что-то написать, им просто необходим отдых. Им нужна свобода, чтобы обдумать будущее произведение. Иначе они не пишут, а печатают буковки на клавиатуре».

– Спасибо вам. Я ведь нигде не училась писательскому делу. И слова такого уважаемого профессора, как вы, для меня очень ценны.

– Не называйте меня профессором, пусть я буду для вас просто наставником. Зовите меня иногда, как соберетесь пройтись.

В первую же их совместную прогулку Хису нашла, как приободрить Ингён, и с тех пор они всегда гуляли вместе. Ходили к озеру, в кампус университета Ёнсе, прошлись по всем лесным тропинкам, а накануне отъезда поднялись на гору Чхиаксан. Расставаться было жаль, ведь друг для друга они стали поддержкой и утешением.

За неделю до отъезда Хису спросила Ингён, куда она направляется теперь. Женщина ответила, что, хоть и не смогла много написать за время отдыха, у нее появились силы и в Сеуле она подыщет новую студию, подходящую для одинокого писателя. Сказала, что пенсию решила отложить, а здесь у нее был своего рода «сбор урожая»: она встала на путь к своей мечте и в Сеуле должна завершить его. Хису кивнула.

– А