Книга Дикарка. Неизвестный маршрут - Александр Бушков

– Но это же нехорошо...

– А я себя и не выдаю за хорошую девочку, – сказалаМарина с усмешкой.

Гукасян встал из-за стола, неторопливо подошел к Марине ибыстрым движением сорвал у нее с плеча ремешок сумочки. Она не шелохнулась,глядя снизу вверх с безмятежной усмешкой. И сидела так, пока хозяинбесцеремонно копался в содержимом сумки, разглядывая ноутбук, косметичку,телефон. Пожала плечами.

– Разве это законно – вот так беззастенчиво обыскиватьчеловека?

– Вряд ли, – подумав, сказал Гукасян, возвращая ей сумку. –Пожалуй, совершенно незаконно... Давайте позовем полицейского, и вы ему на меняпожалуетесь.

– Не стоит, – сказала Марина.

Он поднял брови, прошелся по кабинету.

– А почему вы не хотите позвать полицейского?

– Ужасно скучный и неинтересный народ.

– Пожалуй... Итак, Катя... Вы что, гостиничная воровка?

– Какие пошлости... – сказала Марина удрученно. –Вы меня обижаете. Я сейчас заплачу.

– Не надо, – серьезно сказал Гукасян. – Терпеть немогу, когда девушки хнычут.

– Я не говорила, что захнычу. Я сказала – заплачу.

– Тем более. Может быть, перестанем разыгрывать какие-тонепонятные сцены? У меня масса дел. Не я к вам пришел, а вы ко мне, вам иначинать...

Марина, подумав, положила ногу на ногу, отметила, что егоглаза сузились соответствующе, ухмыльнулась про себя и сказала:

– Мне нужно попасть в тот номер.

– Зачем?

– Это мое дело.

– Милая Катя, – серьезно сказал Гукасян, – неужелия похож на дурака? На растяпу, который позволит шляться по своему отелю первойпришедшей с улицы подозрительной девице, пусть даже очаровательной и скрасивыми ножками?

– А теперь оденьте меня взглядом, мне холодно, –сказала Марина.

– Вы не ответили. Я похож на идиота?

– Не думаю.

– Тогда у вас должны быть какие-то основания...

Марина сосредоточилась. Предстояло не то чтобы самое трудное– самое туманное. Тимофей явно вляпался в нехорошее, и те, кто сцапал его вловушку, могли давным-давно перевербовать Гукасяна, перекупить, запугать… И влюбую минуту начнется карусель, ввалятся какие-нибудь морды...

– Ну да, конечно, у меня есть основания, – сказала онамедленно, мельком взглянув на дисплей мобильника и убедившись, что микрофоновздесь нет. – Мы оба, Тимофей и я, занимаемся одним делом. Каким именно,вам не стоит интересоваться, вы опытный человек и знаете жизнь. От лишних знаний– лишние печали... Там, в номере, остались кое-какие вещички, которые я хотелабы забрать. Вам это абсолютно ни к чему, а мне пригодится. Наверняка Тим вамговорил о таком обороте дел. О том, что кто-то придет и захочет осмотретьномер...

– Предположим.

– Он не мог знать заранее, кто именно придет, – сказалаМарина. – И потому оставил нечто вроде нейтрального пароля, подходящегодля любого... Я права?

– Предположим.

– Значит, он вам сказал, что его друг – любой, кто придет отбезвременно усопшей тетушки Марты...

Она внутренне напряглась. Пароль был совершенно правильный,действовавший в их группе опять-таки до конца месяца. Однако возможны самыенеожиданные повороты...

– Предположим... – в третий раз повторил Гукасян, насей раз гораздо задумчивее и словно печальнее. – Допустим...

– Я неправильно назвала пароль?

– Я этого не говорил.

– Тогда за чем же дело стало?

Гукасян вздохнул.

– И вы тоже играете в эти игры?

– В какие? – невинно глянула на него Марина.

– Странные вы люди, – сказал Гукасян. – Человекуследовало бы иметь свое дело, свой уютный дом, сидеть на крылечке, здороватьсяс добрыми соседями...

– Что-то я не видела в вашем квартальчике такого крылечка.

– Ну, я чуточку метафорично... В общем, человеку лучше всегосидеть дома и заниматься делом, а не болтаться по всем свету в поисках каких-тозагадок. Люди вроде вас, бродяги, простите, то и дело сваливаются на головычестным содержателям гостиниц, впутывают в свои сложности, причем выгоды отэтого сомнительные, а вот неприятностей – масса...

– Мне кажется, я уловила ход ваших мыслей, – веселосказала Марина, расстегнула потайной карман сумки и достала несколько сложенныхвдвое бумажек. – Здесь тысяча долларов. Синими. Это в самый раз...

Она положила деньги на стол, поднялась, подошла к стене ипринялась разглядывать дипломы. Когда обернулась, хозяин стоял в прежней позе,на том же месте, а деньги по-прежнему лежали на темной полированнойповерхности.

Марина подняла бровь.

– Неужели мало? По-моему, вполне достаточно...

Гукасян тяжко вздохнул.

– Наш мир такой злобный и коварный... А вдруг вы изполиции?.. Или того хуже?.. И деньги у вас меченые, а под блузкой полномикрофонов...

– Да что вы такое говорите? – удивленно воскликнулаМарина. – Я – приличная девушка! У меня и бюстгальтера-то под блузкой нет,а вы говорите о микрофонах!.. Они бы щекотали! И потом, с какой стати полициивас провоцировать?

– Кто их знает, – печально сказал Гукасян. –Работа у них такая, только и думают, как бы устроить провокацию честномутруженику...

– Но я же назвала пароль!

Он снова вздохнул.

– Неизвестно, как он к вам попал...

– Вот теперь вы тянете время, – сказала Марина. –Совершенно откровенно. Вам нужно что-то еще?

– Всем нам в этом мире не хватает любви и теплоты...

Она прислонилась к стене, заложив руки за спину, старательносохраняя на лице серьезное и отрешенное выражение, свойственное озабоченнойпредстоящими экзаменами умненькой, честолюбивой студентке, и наблюдая, каквзгляд Гукасяна липнет к ее ногам.

– Если я вас правильно поняла, вы определенно намекаете навсе эти порочные вещи, что происходят меж коварными обольстителями и невиннымидевушками… Мама меня от чего-то такого предостерегала, и девчонки говорили, чтомужчины, стоит оказаться с ними наедине, вытворяют ужасные вещи...

– Ходят такие слухи, – ухмыльнулся хозяин, подходя кней бесшумной кошачьей походкой, посверкивая безукоризненными зубами ибриллиантом.

Во всем этом – от походки до пробора – был даже не дурнойвкус, а целая охапка дурацких штампов, заезженных кинематографом еще сто летназад. Однако здесь, надо полагать, все эти приемчики и прибамбасы считалисьподлинным светским шиком, непременной принадлежностью всякого уважающего себятемного дельца. Так что Марина особенно не удивлялась, считая, что к туземнымобычаям следует относиться терпимо – в рамках той же неоэтики.