Книга Охоться на меня, дорогая - Мари Роуз

который все еще сохраняется.

Голос фигуры, теперь хриплый шепот, снова достигает моего уха.

— Почувствуй это, Малышка. Прими желания, которые кипят под поверхностью. Отпусти свои запреты.

Мой разум кружится, разрываясь между необходимостью бороться и ошеломляющими ощущениями, которые пульсируют по моему телу. В этот момент уязвимости я сталкиваюсь с той частью себя, которую долгое время отрицала, со скрытой тягой к запретному.

И все же, когда мое тело реагирует, мой разум спешит найти выход, восстановить контроль. Я отказываюсь уступать им, становиться их пешкой.

Собрав все свои силы, я заставляю слова преодолеть смятение внутри меня.

— Я не буду рабом твоей тьмы. Я не потеряю себя.

Пальцы фигуры замирают, давление ослабевает, и низкий смешок разносится по комнате.

— Ты сопротивляешься с таким пылом, Малышка. Но в глубине души ты жаждешь освобождения, которое может принести только капитуляция.

Взрыв неповиновения захлестывает меня, подпитываемый осознанием того, что моя сила заключается в сопротивлении их извращенному очарованию. Я собираю свою решимость, направляя ее в тихую, но яростную решимость.

— Нет, — говорю я, мой голос тверд и непоколебим. — Я не позволю тебе развратить меня. Я не буду определяться твоими извращенными желаниями. Я сильнее, чем ты думаешь.

Их смех эхом разносится по комнате, но фигура убирает руку в перчатке из моих штанов.

— Ты научишься, Малышка. Со временем ты будешь умолять об освобождении.

Фигура поднимает руку и смотрит, как она поворачивается на свету, чтобы показать влагу, покрывающую его пальцы в перчатках, исходящую от меня. Они подносят их к лицу и другой рукой сдвигают маску, чтобы можно было просунуть под нее пальцы, но по-прежнему не дают мне никаких подробностей о лице под маской.

Я слышу, как он высасывают остатки меня со своих пальцев и стонет.

Пальцы появляются снова только для того, чтобы вернуться к моему горлу, когда он снова подходят ближе, отталкивая меня к фигуре позади меня.

— Ты такая вкусная, Малышка. Я не могу дождаться, чтобы проглотить тебя.

Перед лицом их угроз я нахожу утешение в знании того, что истинная сила заключается в сопротивлении, в способности придерживаться своих ценностей перед лицом невзгод. Я не позволю им сломать меня.

Когда я смотрю в напряженные черные глаза фигуры, мой страх тает, сменяясь силой моей решимости.

Фигура наклоняется ближе, их голос сочится угрозой.

— Ты можешь думать, что ты сильная, но тьма внутри тебя неоспорима. И мы будем там, чтобы принять её, когда придет время.

Рычание срывается с моих губ, инстинктивный ответ на их насмешливые слова. Звук удивляет даже меня, грубое проявление неповиновения, которое эхом отражается от разрушающихся стен.

Хватка фигуры на моем горле усиливается, его пальцы впиваются в мою кожу. Он наклоняются еще ближе, его глаза встречаются с моими.

— Ах, огонь в тебе, Малышка, — говорит он, в его голосе слышится смесь веселья и предвкушения. — Это просто заставляет меня хотеть трахнуть тебя еще больше. Обхватить рукой эту прелестную шейку и сжимать до тех пор, пока ты не перестанешь чувствовать ничего, кроме моего члена, пока не потеряешь сознание.

Пока я вишу там, мой взгляд непоколебим и я полна решимости скрыть эффект, который оказывают на меня эти слова, я встречаюсь глазами с фигурами. Я отказываюсь отступать, зная, что во мне есть сила преодолеть их извращенные игры.

Они просто смеются в ответ.

— На самом деле мы пришли сюда только с намерением представиться, — говорит фигура, задумчиво наклоняя голову.

— Я — Тру, — раздается голос фигуры позади меня.

— А я — Дэр, — говорит тот, что передо мной. — Не волнуйся, это единственная игра «правда или действие», между которой тебе не придется выбирать.

Последним нажатием руки они отпускают меня, снова оставляя висеть на цепях. Когда они отступают в тень, их издевательский смех эхом разносится по разрушающейся комнате, навязчивым напоминанием об опасности, которая все еще окружает меня.

— О, Малышка, — их голос эхом разносится в тишине, когда я больше не могу их видеть, резонируя с мрачным восторгом. — Ты можешь думать, что мы отпускаем тебя, но ты ошибаешься. Теперь ты принадлежишь нам.

Я продолжаю висеть там, минуты тянутся как вечность, пока я пытаюсь понять, как мне выбраться из затруднительного положения, в котором я оказалась, когда в тишине раздается металлический звук, и я падаю на землю.

Когда я падаю, удар сотрясает все мое тело, боль отдается в конечностях. Я лежу там, на мгновение потеряв ориентацию, делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться.

Сквозь пелену боли мои глаза обшаривают комнату в поисках каких-либо признаков фигур. К моему облегчению, их нигде не видно.

Я поднимаюсь с холодного пыльного пола. Цепи, которыми я была скована, свободно висят, их тяжесть напоминает о ситуации, из которой я чудом выбралась. Дрожащими руками я тянусь к своему пистолету на ближайшем ящике, крепко сжимая его; знакомое ощущение приносит чувство безопасности.

Затем мое внимание переключается на упакованный подарок, таинственный предмет, который привлек меня на складе. Любопытство смешивается с осторожностью, я осторожно беру его, чувствуя вес в своих руках. Я знаю, что не могу полностью разгадать его секреты здесь и сейчас, но я отказываюсь оставлять это позади.

Зажав подарок подмышкой, я бросаю последний взгляд вокруг комнаты, отмечая разрушающиеся стены, жуткую тишину, которая висит в воздухе. Есть тревожащее присутствие, которое сохраняется, напоминание о тьме, которой я избежала, но я отказываюсь позволить ей поглотить меня.

Глава 11

Дэр

Я наблюдаю из тени, как она спокойно идет обратно к своей машине. Я всегда наблюдаю за ней, я смотрю на нее при каждом удобном случае. Это навязчивая идея, и она поглощает меня полностью.

Тру слегка смещается уголком моего глаза, наблюдая за ней с той же интенсивностью, что и я. Мы разделяем эту мрачную тайну, связанную нашим взаимным увлечением. Тру подобен отражению моих собственных желаний и страхов. Мы понимаем друг друга, не произнося ни единого слова.

Пока что она превзошла все наши ожидания, она будет нашей