Книга Ничего, кроме личного - Лана Барсукова

Ерофеевича однозначное толкование. Только тогда станет ясно, что чиновник ковал благополучие своего будущего актива. А пока – успехи Петухова выглядят как стечение обстоятельств. Ну, везет парню, и все тут. Что министерство ни решит, все ему на руку. Баловень судьбы, одним словом, а это к делу не пришьешь.

Так, по иронии судьбы Никанор Иванович ждал того же, что и Тихон Ерофеевич, – перехода заплывшего деньгами элеватора в руки его истинного хозяина. Один мечтал о дне, когда взойдет на пьедестал, а другому снилось, как он превратит этот пьедестал в эшафот.

Разрезанный элеватор

Если женщины расцветают от любви, то мужчины – исключительно от работы. Но не любой. Бывает работа, от которой кони дохнут. Мужчин она старит и озлобляет. Бывает работа интересная, но малооплачиваемая. Мужчины от нее впадают в вечную молодость, много говорят о смысле жизни, что начинает раздражать окружающих. По-настоящему благотворно на мужчин действует лишь та работа, за которую хорошо платят и результат которой можно предъявить потомкам.

Именно такую работу после многих лет мытарств нашел Антон Петухов. Впервые в жизни он ощутил себя главой семьи. Лена, конечно, тоже что-то зарабатывала, прочищая чакры тем, кому следовало прочистить мозги, но это не шло ни в какое сравнение с его доходами. А главное состояло в том, что он мог изредка брать детей на работу и демонстрировать им, что их отец уважаемый человек. После таких производственных экскурсий дети шли спать по первому его слову. Видимо, им казалось странным перечить тому, кого слушаются все эти взрослые дяди и тети, называющие папу по отчеству.

Всего лишь год Антон Петухов занимался элеватором, однако его стало не узнать. Словно он оставил в Москве своего двойника – понурого типа, которому сопутствовала вечная неудача, доказательством чего служил уныло повисший нос. Южный вариант Петухова отличался разительно: деловитый, энергичный мужчина, знающий элеватор, как свои пять пальцев. И даже его слегка загнутый вниз нос, казалось, подчеркивает его дистанцию от разных курносых оболтусов.

Антон испытывал чувство неподдельной радости от набора слов, которые золотым тиснением были обозначены на его визитной карточке. Генеральный директор. Всего два слова, а сколько душевных вибраций они вызывают. Не простой, а, заметьте, генеральный. Эти два слова обеспечивали его деньгами, о которых раньше он и не мечтал. Время от времени Антон в полном одиночестве доставал свою визитку и любовался лаконичностью и весомостью своей должности.

Про то, что когда-нибудь Тихон Ерофеевич отдаст ему четверть элеватора, он даже не думал. Точнее, думал, но как-то несерьезно и нечасто. И был уверен, что тот не отдаст. Никакого официального договора на этот счет они не подписали. Да и какой мог быть договор? Формально Тихон Ерофеевич никакого отношения к элеватору не имел, так что и распоряжаться собственностью не мог. Свидетелем их договоренности стала всего лишь салфетка, на которой Тихон Ерофеевич нарисовал подобие блина с отрезанной четвертушкой и поставил подпись. Этой салфеткой можно было утереться. Вот и все дела.

По этому поводу Антон слегка огорчался, но не расстраивался. Слишком жирным казался ему этот кусок. Да и зачем? У Антона на такой куш не хватало здорового аппетита. Золотые буквы, собранные в «генеральный директор», обозначали предел его желаний.

Наверное, этот предел остался бы на прежнем месте. Но рядом была Лена.

На своих тренингах она учила впечатлительных клиенток быть хозяйками своих судеб. Учила так рьяно, что сама поверила. Разумеется, переезд на Черное море она приписала себе. Деньги и просторная квартира, по ее мнению, явились материализацией ее медитативных практик.

То, что у Антона было техническое образование, что он дневал и ночевал на работе представлялись ей незначительными подробностями этой истории. Главное состояло в том, что она правильно расставила мебель и никогда не сметала крошки со стола рукой, только специальной тряпочкой. Эта секретная деталь, почерпнутая из книги какого-то великого укротителя удачи, свято ею соблюдалась.

Лена знала, что для достижения цели необходимо совсем немного. Первое – нужно эту цель иметь. Второе – визуализировать ее, то есть постараться увидеть ее мысленным взором. Поэтому какие-то приблизительные и абстрактные цели не годились. Их нельзя потрогать руками, рассмотреть во всех деталях. Например, как можно представить себе мир во всем мире? Или всеобщее счастье? Лена умела различать цели и утопии.

Ее цель была конкретной и компактной. Она хотела стать собственницей элеватора. Точнее, женой собственника. Но ведь это незначительная разница.

Год назад Антон, увозя ее на Черное море, ничего особо про собственность не объяснял. Но по мере того, как Лена раскатывала губу, мечтая вслух уж слишком цветисто, Антон вынужден был посадить ее напротив себя и медленно, чтобы дошло, объяснить ситуацию. Ситуация сводилась к следующему: его собственность фиктивная, и есть другой человек, которому потом придется все отдать. Таковы условия сделки. Антона, скорее всего, оставят здесь директором. И даже может быть передадут ему во владение четверть элеватора. Но это на воде вилами писано, и вообще незачем так далеко загадывать.

Антон сказал и, казалось, забыл об этом. Больше он к этой теме не возвращался. Приходя с работы, он рассказывал лишь о мелких текущих проблемах: то бригадир заболел, то вентиляция сломалась. Словом, ничего существенного.

Лене было неинтересно обсуждать бригадира и вентиляцию. Ее интересовал вопрос: «А что потом? Кому достанется та же самая вентиляция?» Сегодня директор ее муж, а завтра найдут другого. Нет, только собственность стоит того, чтобы за нее побороться.

Но Антон бороться не хотел. Он хотел просто работать, заниматься новыми лопастями и модернизировать вентиляционную систему.

Значит, хотеть вместо него должна Лена. В этом она видела свой долг жены. «Вижу цель, не вижу препятствий», – сказала она себе. И начала действовать.

На следующий же день она поехала к элеватору. Но не к проходной, а в сторону холмов, с которых элеватор просматривался как на ладони. Она долго крутилась по разбитым дорогам, пока не нашла удачную обзорную площадку, позволяющую увидеть весь элеватор целиком. Зрелище взволновало ее. Колонны элеватора напоминали что-то греческое или римское, короче, величественное. Как будто ее муж, Антон, взял в аренду Афинский храм, реставрировал и модернизировал его, а потом засыпал туда зерно. И теперь он служит не разным там Зевсам и Посейдонам, а людям. И в первую очередь им, Петуховым.

Лена пересчитала колонны. Их было четное число, и они прекрасно делились на четыре. В этом жена директора увидела хороший знак.

Лена неотрывно смотрела на элеватор, потом закрывала глаза, проверяя себя, насколько промышленный объект отпечатался в ее зрительной памяти. Добившись нужного результата, Лена поехала домой.

Отныне перед сном она занималась тем, что называется визуализацией мечты. Лежа на спине, вытянувшись в ниточку, Лена изгоняла все