Книга Всё прекрасно. Всё чудесно - Ирина Бондарук

ей что-то невпопад в волосы, которые так пахли. Как и в ту ночь. Яблоками.

Ему казалось, что в тишине, находясь так близко рядом с ней, он мог слышать, сколько слезинок скатилось по её щеке. Шорох её ресниц по щекам. Конечно, он знал, что всё это надуманно. Знал, что это время быстро кончится. В тот момент, когда она успокоится. Но до этого могло быть ещё очень долго.

Внутри него всё просто бушевало от удовольствия. Он наслаждался тем, что только одна могла превратить его мир в фейерверк. Прижать его тьму светом. Обжигать изнутри, даже не прикасаясь. Он знал, что не отступиться. Он добьется того, чтобы она была рядом. И это объятие — крохотный шаг ко всему.

Возможно, Забини был прав. Девушкам нужно было обдумать всё, чтобы прийти к правильному выводу. Малфой прекрасно понимал, что она будет сомневаться ещё долгое время. И он был готов дать ей это время. Лишь бы она обнимала его. Возможно, не скором будущем. Но обнимала.

Он почувствовал, как её руки опустились ему на спину. Господи, он сейчас взорвется от этого прикосновения. Зачем ты так делаешь, Грейнджер? Сначала убиваешь голыми руками, а затем этими же руками даришь нежность. Зачем ты мучаешь нас? Знаешь ли ты ответ на этот вопрос? Сомневаюсь.

Она уткнулась носом в его плечо и тяжело вздохнула. Словно сражалась внутри себя. Малфой не хотел её подгонять или пугать. Поэтому аккуратно отстранился. Она отпустила, но лучше бы оставила его рядом с собой.

Грейнджер уже не плакала. Только шумно втягивала в себя воздух. Изредка выдыхала через рот. Она выглядела, как потерянный щенок, которого бросили на обочину. А может к чёрту всё? Может схватить её на руки, сбежать из Хогвартса ото всех подальше? Чтобы их никто не нашёл? Нет, она не позволит. Как и тогда, может оттолкнуть его и попросить уйти. Женщины слишком непостоянны, особенно, во время беременности.

Она молчала, а Малфой не знал куда себя деть. Вроде как можно было бы и уйти, оставив её одну, но в то же время, он не хотел никуда уходить. Его место рядом с ней. Рядом с ними. Драко посмотрел на неё. Скулы покрылись едва заметными красными пятнами, глаза до сих пор блестели от слез. Губы, такие мягкие и манящие, сомкнуты в тонкую линию. Несколько волосков на лбу и щеках. Почему ты можешь быть столь прекрасной даже в такой момент?

Он бы поцеловал её сейчас. Как раньше. Но, вспоминая последний поцелуй, он осекся.

Тишина угнетала. А ещё больше — грустный усталый взгляд Грейнджер. Господи, дай нам один раз. Последний раз начать всё сначала. Разве я так много прошу? Просто дай мне увидеть в её глазах любовь, когда она будет смотреть на меня.

Малфой поднялся на ноги. Либо он сейчас уйдет, либо не удержится и вновь поцелует. Ему было сложно понять нынешнее состояние Грейнджер. Слишком сложная была головоломка.

— Не уходи, — тихо сказала она. Её голос резанул по слуху в этой глубокой тишине. Но отразился внутри него теплом. Да, Блейз, напомни мне помолиться, стоя пред тобой на коленях, и подарить бутылочку огневиски из запасов в Мэноре. Малфой опустился вновь на её кровать.

— Я устала, — прошептала она, когда Драко поправил мантию, на которой сидел.

— Ложись и отдыхай, — мягко произнёс он, посмотрев на неё. Она откинулась на подушку. Взгляд — в потолок. Слишком много всего происходит вокруг неё. Как она ещё действительно не свихнулась?

— Не бойся, я с тобой, — прошептал он, опуская взгляд на собственные ботинки. Он не мог сказать эти слова ей в лицо. Никому и никогда не говорил. И произносить это ей сейчас было странно. Хоть и правильно. Она нуждалась в этих словах, скорее всего.

— Ложись рядом, — как-то безэмоционально произнесла она, не отрывая взгляда от люстры, что висела в больничном крыле. Не теряй времени, Драко. Ты — в её плену. И пока палач разрешает — повинуйся.

И он лёг. Сняв мантию и свитер. Рядом с ней было слишком жарко. Он видел, как вздымалась её грудь от дыхания. Ему казалось, что он даже видит, как она выдыхает. Малфой чувствовал себя странно рядом с ней. Подобных ощущений никто не вызывал у него. Это было похоже на страх вперемешку с чем-то ещё. Что имело тёрпкий вкус удовольствия и боли. Наслаждения и разочарования. Противоречиво, но правдиво.

— Знаешь, а я прогуливаю уроки ради тебя, — зачем-то сказал Малфой, рассматривая легкие локоны Грейнджер. Возможно, он хотел отвлечь её от мыслей. А возможно — отвлечь себя от них же.

— Великие потери ради меня, — Драко показалось, что она усмехнулась. Может быть действительно. Просто показалось. Рядом с ней он не знал точных её эмоций. В особенности тогда, когда не видел её глаза. Но сейчас он хотел верить в то, что она правдива с ним.

— Что нам делать? — произнесла Грейнджер, когда Малфой перевернулся на спину и тоже взглянул на потолок. Не слишком занимательно, но хоть что-то. Гермионе пришлось подвинуться, чтобы он поместился.

— Ну, в первую очередь, я напишу отцу, — спокойно ответил Драко. Он уже давно всё продумал, но не хотел признаваться во всём Грейнджер. Да и не мог, ведь она не подпускала его к себе раньше. — И тогда всё решится.

— Меня посадят в затхлую комнатушку и не будут выпускать никогда? — резко спросила Гермиона. Малфой засмеялся. Грейнджер, тебе точно не стоит оставаться наедине со своими мыслями. Ты ещё скажи, что я буду тебя стыдиться.

— Нет, это не обязательно, — произнёс Драко, поворачивая голову в её сторону и продолжая улыбаться. Она тоже повернулась. И пожирала его расстроенным взглядом. Он смог рассмотреть её лицо. Она выглядела, как и прежде. Но почему-то, находясь настолько близко рядом с ней, он понимал, что она — другая. Где-то глубоко внутри. Где были и её чувства к нему.

— Но если ты так хочешь, то я могу это устроить, — решил пошутить Малфой, хотя это было не к месту. Однако взгляд девушки слегка потеплел. Она даже уголками губ улыбнулась. Совсем чуть-чуть. Но улыбнулась.

— Не хочу, — произнесла она, рассматривая его лицо. Малфою казалось, что он чувствует каждый её взгляд на коже. Господи, прошу. Всего одну вещь. Дай мне возможность её поцеловать. Прошу. И я тут же побегу в церковь, чтобы замолить свои грехи.

Она подняла руку. Прикоснулась пальцами к его щеке. Легко провела вниз, к подбородку. И следила за своими же движениями, пока Малфой ловил каждое её прикосновение.