Книга Апельсин потерянного солнца - Ашот Бегларян

отзывались с откровенной иронией.

— Вот увидите, он добьётся своего! — с чувством искренней обиды парировала Нвард, приводя в качестве самого весомого аргумента в пользу своих слов то, как сам знаменитый Ширак восторженно хвалил стихи молодого поэта.

Но вот однажды, на репетиции мероприятия по случаю Первомая[32], её неожиданно эмоционально поддержала художественный руководитель студенческой группы самодеятельности, старшекурсница Аделина.

— Ой, как интересно! — воскликнула она в восторге. — Читала его стихи в газете. Очень оригинально и тонко передаёт свои мысли и ощущения. Настоящий самородок! Он ещё заявит о себе во весь голос…

Худрук, кажется, слово в слово повторила то, что каждый раз говорила Нвард скептикам. Воодушевлённая подруга поэта радостно изрекла:

— Так у него сейчас целая толстая тетрадь новых работ, совсем не похожих на прежние.

— Ой, а можно посмотреть?

— Я попрошу у него.

В выразительных глазах Аделины на долю секунды мелькнула хитринка. Она взяла Нвард под руку и отвела немного в сторону.

— А может, мы сделаем ему сюрприз? — худрук понизила тон, отчего голос её стал загадочным и таинственным. — Подберём без его ведома пару стихотворений, поставим оригинальный музыкально-поэтический номер. Вот бомба будет!..

Нвард задумалась, чувствуя себя сообщницей маленькой лжи. Однако успокаивала мысль, что это та самая «ложь во благо», которая в итоге поднимет настроение её другу, придаст ему больше уверенности в себе и вдохновит на новые творческие свершения.

— Что скажешь? — Аделина крепче сжала локоть девушки.

На лице худрука застыла выжидательная улыбка, которая казалась неестественной, потому что девушка улыбалась лишь губами, а веки и брови при этом оставались неподвижными.

— Сделаем парню приятный реприманд[33]? — лицо с улыбающейся нижней частью и застывшей верхней надвинулось так близко, что девушки почти соприкоснулись носами. Нвард стало не хватать воздуха.

— Хорошо, попробую, — инстинктивно желая скорее избавиться от этой странной улыбки, произнесла Нвард.

Будто сбросив маску, Аделина вмиг обрела свой обычный деловой, несколько озабоченный вид и удовлетворённо крикнула:

— Всё, ребята и девчата, перерыв окончен! Все на сцену, продолжаем работу.

Глава 16

Конечно, неординарный Эрик, охваченный идеей изменить окружающий мир, не мог не попасть в поле зрения спецслужб в качестве «интересного» студента. Он рано или поздно непременно оказался бы в негласном списке интеллигентов, отбивающихся от «стада творческих работников». Сами по себе эти тайные интриги государства в отношении своих граждан были предосудительны, однако настоящий ужас ситуации с Эриком состоял в том, что бесчестное дело в отношении одержимого великими проектами юного поэта было осуществлено посредством душевно родного ему, любимого человека — охмурённая Нвард пошла на обман и передала собственными руками сексоту[34] тетрадь с «идеологически вредными стихами»…

На перемене к Эрику подошёл куратор курса и, сообщив, что его вызывает к себе проректор института по воспитательной части, тут же встревожено спросил:

— Что-то случилось?

Точно такой же вопрос синхронно появился у Эрика, но, не озвучив ни вопроса, ни ответа, он лишь недоумённо пожал плечами. Однако оба были уверены, что случилось нечто не совсем приятное, ибо просто так к проректору по воспитательной части, старому коммунисту, жёсткому и нервному поседелому человеку, не вызывали…

В кабинете у проректора сидел мужчина неприметной наружности в сером костюме.

— Добрый день, — ответил незнакомец на общее «здравствуйте» Эрика и протянул для приветствия руку. — Наслышаны о вас. Рад лично познакомиться.

Тем не менее сам он не представился.

— Мне выйти? — не скрывая раздражения, спросил проректор, не удостоивший Эрика ни одним взглядом.

— Нет, зачем же, — невозмутимо ответил таинственный гость. — Мы на свежем воздухе поговорим… Если, конечно, молодой человек не против.

Эрик поймал себя на мысли, что у его собеседника какое-то размытое лицо — взгляду не за что было зацепиться, хотя всё, вроде бы, на месте: лоб, щёки, глаза, нос… «Скользкий тип», — первое, что пришло Эрику на ум.

— С вами желает встретиться очень серьёзный человек, — произнёс мужчина в сером, едва вышли во двор вуза. — Не волнуйтесь, это не займёт у вас много времени. Да и идти недалеко — всего метров триста.

Эрик, конечно, догадался, куда приглашают его. Он лишь спросил, скорее чтобы сказать что-то:

— А по какому поводу?

— Я подробностей не знаю, — не глядя на Эрика, уклончиво ответил мужчина. — Мне всего лишь поручили сопроводить вас.

Дальше шли молча, благо идти было недолго. Человек с незапоминающейся внешностью тихо сказал что-то дежурному у входа в большое каменное здание, и тот, молча кивнув, пропустил их. Пройдя следом за своим сопроводителем по длинному, тихому и темноватому коридору, Эрик оказался в небольшой безлюдной приёмной.

— Подождите минуту, — с этими словами непрошеный спутник исчез за толстой деревянной дверью.

Эрик оглядел скромную обстановку помещения, его неброский интерьер и подумал, что «серый» человек наверняка работает в этой приёмной, скорее всего, помощником начальника отдела.

Вскоре предполагаемый помощник вышел и вежливым жестом руки пригласил Эрика пройти в кабинет. Пропустив гостя вперёд, он остался на пороге и закрыл за ним дверь. Вместо кабинета Эрик оказался в узком тёмном пространстве и немного растерялся — он впервые видел дверной тамбур. Но тут до него донёсся зычный повелительный голос: «Входите!» Эрик открыл вторую дверь и вошёл в просторный светлый кабинет.

Первое, что бросилось в глаза, это большой портрет «рыцаря революции» Феликса Дзержинского[35] на обшитой деревянными панелями стене. Можно было подумать, что это он каким-то волшебным образом заговорил, пригласив гостя войти, так как кресло под портретом пустовало и, казалось, в кабинете не было никого.

— Добрый день. Проходите, — только тут Эрик заметил невысокого коренастого мужчину у массивного сейфа в правом углу кабинета.

Он был в униформе защитного цвета с погонами майора государственной безопасности. Офицер закрыл дверцу сейфа, повернул ручку на два оборота. Небольшой столик у сейфа, словно напоказ, был завален деньгами.

— Не обращай внимания, не успел убрать в сейф, — улыбнувшись, хозяин кабинета заговорил с гостем как со старым знакомым.

Эрик невольно задержал свой взгляд на столике, пестреющем разноцветьем купюр разного достоинства — от одного рубля до десяти. Он заметил и одну двадцатипятирублёвую банкноту, с которой победно смотрел вождь мировой революции — Владимир Ильич Ленин.

— Бери сколько надо, — радушно предложил майор. — Не стесняйся. Я знаю, как трудно приходится студенту из провинции в большом городе. Сам проходил этот путь.

От неожиданного предложения Эрик передёрнулся.

— Давай-давай, не стесняйся, бери. Люди должны помогать друг другу…

Эрик понимал, что чекист[36] прощупывает его на «вшивость».

— Нет, спасибо, я совсем не нуждаюсь, — наконец обрёл он дар речи.

— Ну вот, опять ненужная гордость, —