Книга Миллионы снарядов, миллиарды патронов. Оружие для Победы - Владимир Николаевич Новиков

они искусственно создали ряд крупных «политических» дел, в связи с чем были проведены аресты среди высшего военного командования и руководящего состава оборонной промышленности. «Обоснованность» этих дел достаточно ясно показывает, например, мой арест, о котором рассказано в начале этих записок.

Репрессиям были подвергнуты многие ответственные руководители промышленности вооружения – заместители наркома, начальники главков и некоторые директора заводов. Этими официальными акциями к началу войны были «подытожены» результаты предвоенной деятельности главных руководителей промышленности вооружения. Впрочем, как показано выше, уже в первый месяц войны выяснилось, что это была «ошибка».

Тем не менее нашлись люди, которые пытались и в дальнейшем использовать принятые перед войной репрессивные меры в отношении руководства промышленностью вооружения в качестве доказательства того, что работа этой ведущей отрасли оборонной индустрии была тогда неудовлетворительной и что именно с этим связаны неудачи на фронте в начале войны. Кое-кто стремился таким путем прикрыть свои собственные упущения, а любители легкой славы создавали видимость «чудес», приписывая себе заслуги в быстром расширении и освоении новых видов вооружения, хотя на самом деле это подготовили долгие годы напряженного творческого труда всего коллектива вооруженцев в предвоенный период.

Материально-техническая база

Крупная и комплексная промышленность вооружения, детище индустриализации СССР, к началу Великой Отечественной войны имела большую и прочную материально-техническую базу. Несмотря на трудности и множество неполадок, она была хорошо подготовлена к предстоящей войне. Чтобы увидеть это, нужно обратиться к фактам, касающимся предвоенного состояния всей нашей индустрии, и в частности оборонной. Это тем более важно, что нередко пытаются объяснить неудачи на первых этапах войны неподготовленностью советской экономики, в том числе промышленности.

В ходе войны с гитлеровской Германией и с ее союзниками Советский Союз одержал не только военную, но и экономическую победу, продемонстрировал огромное превосходство социалистического строя над капиталистическим, социалистической экономики над капиталистической. Такой исход войны был бы невозможен без наличия у нас современной и хорошо развитой промышленности. Отрицать это – значит верить в то, что исторические победы Красной Армии над гитлеровскими и прочими фашистскими армиями были «чудом», между тем как на самом деле они явились закономерным результатом десятилетий развития нашего государства и его мощи.

К моменту нападения на Советский Союз фашистская Германия значительно увеличила свою военно-экономическую мощь, накопленную за счет американских кредитов и захвата ресурсов и промышленности европейских государств. Таким образом, советской экономике пришлось вступить, по существу, в единоборство с гигантской военной машиной, считавшейся тогда самой могущественной. Тут-то и вступили в действие основные, решающие факторы, обусловленные характером нашего социалистического строя и обеспечившие в конечном счете превосходство сил Советского Союза и всемирно-историческую победу над фашизмом.

Одним из главных факторов являлась неодолимая прочность тыла Красной Армии, сочетавшего высокую политическую сознательность, беззаветный патриотизм и трудовой энтузиазм всех народов Советского Союза, готовых на любые жертвы и лишения ради защиты социалистической Родины, с развитой экономикой, мощной первоклассной промышленностью.

Вследствие первых неудач на фронте и временной потери значительных и важных экономических районов производственные мощности нашей страны сократились примерно на 38 процентов. Кроме того, часть предприятий в связи с переходом на новую, военную продукцию несколько уменьшила в первые месяцы объем производства. По этим причинам в ноябре 1941 года выпуск валовой продукции всей промышленности Советского Союза снизился более чем вполовину в сравнении с июнем того же года. К довоенному уровню мы пришли только три года спустя, в октябре 1944 года, то есть на заключительном этапе войны, хотя, скажем, коэффициент использования оборудования и коэффициент сменности во время войны были намного выше, чем в июне 1941 года. Кроме того, валовая продукция 1944 года, оценивавшаяся в 11,8 миллиарда рублей, по структуре отличалась от довоенной, стоившей 12 миллиардов, да и цены разные: рубль валовой продукции в 1944 году отражал меньшую трудоемкость и более дорогое сырье, чем в июне 1941 года.

Все это означает, что даже в последний период войны наша страна использовала меньшие промышленные мощности, чем накануне нападения гитлеровской Германии,

Конечно, судить о состоянии промышленности только по объему валовой продукции нельзя, так как это может привести к совершенно неверным выводам. Как известно, внутри валовой продукции могут быть серьезные несоответствия. Так оно и было в последние три года перед войной, когда, например, валовая продукция всей промышленности росла ежегодно в среднем на 13 процентов, а основа всей индустрии – черная металлургия, которая имела первостепенное значение и определяла военную мощь государства, в эти же годы потеряла темпы, взятые ею во второй пятилетке.

Это обстоятельство требует объяснения.

На протяжении всего существования Советского государства партия уделяла развитию черной металлургии наибольшее внимание. В. И. Ленин называл железо «одним из главных продуктов современной промышленности», одним «из фундаментов, можно сказать, цивилизации». Уже в 1924 году XIII съезд РКП(б) в своей резолюции заявил, что «в области поднятия государственной промышленности важнейшей задачей наступающего периода является поднятие металлургии». А XVIII съезд ВКП(б) в 1939 году указал, что развитие черной металлургии «во многом определяет рост всей промышленности и народного хозяйства и потому требует особой постоянной заботы об увеличении производственных мощностей».

Наибольшие для предвоенного периода результаты в этом отношении были достигнуты в 1931–1937 годах, когда руководство тяжелой промышленностью возглавлял Г. К. Орджоникидзе. Осложнившаяся затем внутриполитическая обстановка замедлила поступательное движение советской индустрии, причем такая важная отрасль, как черная металлургия фактически топталась на месте и питалась инерцией предыдущих лет.

Производство в черной металлургии с 1933 по 1937 год возросло в два-три раза, а за следующие три года (1938–1940) всего лишь на 3–8 процентов, притом среднегодовой прирост составлял во второй пятилетке примерно 40–60 процентов, а в третьей – только 1–3 процента.

Не менее убедительны данные о вводе основных металлургических агрегатов за те же периоды. Так, за пять лет (1933–1937) были введены 19 доменных, 91 мартеновская печь и 44 прокатных стана, а за последующие годы (1938–1940) соответственно 6,18 и 9.

Несмотря на столь явное падение темпов развития черной металлургии, в те годы звучали заявления о том, что ее рост якобы усилился и даже объявляли это результатом проведенных массовых репрессий, которые будто бы «очистили атмосферу». Такие ножницы между оценкой и действительностью были возможны только в условиях тех лет, когда услужливая статистика приносила объективные данные в жертву политической конъюнктуре. Что же касается урона, который фактически понесла тогда промышленность, его удалось возместить лишь благодаря огромным, поистине неисчерпаемым ресурсам всех видов, в том числе и природным богатствам страны.

Поскольку речь зашла о черной металлургии, следует сказать, что для нее, как, впрочем, и для всей промышленности, главные задачи в