Книга Аламут - Владимир Бартол

которая обдала Апаму.

Старуха причитала, а евнухи двоились от смеха. Ади бросил весло обратно в кусты, а затем бросился бежать вместе с Мустафой. Апама размахивала кулаками, клянясь отомстить.

В этот момент она отомстила Халиме. В тот же день она отругала ее перед всеми своими спутницами за подлость и гниль, а обрушила на ее голову все кары этого и следующего мира. Халима чувствовала себя виноватой за то, что уступила Саре, и действительно считала себя прогнившей, особенно теперь, когда осмелилась так невинно смотреть в глаза Мириам сразу после того, как занялась любовью с Сарой. Именно поэтому обвинения Апамы поразили ее до глубины души. Она опустила глаза и густо покраснела.

Но когда Апама ушла, Мириам заверила ее, что не стоит принимать упреки старухи близко к сердцу, ведь все знают, что она злая и ненавидит евнухов, и, кроме того, никто из девочек ни на минуту не сомневается в полной невинности их игры. Такое доверие показалось Халиме незаслуженным и так потрясло ее, что она вынуждена была удалиться в угол, где могла выплеснуть слезы жалости к себе. Тогда она поклялась исправиться и больше не поддаваться Саре. Но отказаться от старых привычек трудно, и все продолжалось по-прежнему.

Дни удлинялись, а вечера были полны таинственной жизни. В садах стрекотали сверчки, на каналах перекликались лягушки. Летучие мыши проносились мимо освещенных окон, бесшумно ловя крылатых насекомых. В такие вечера самым вкусным удовольствием для девочек было слушать истории и сказки, которые рассказывала Фатима.

Фатима была удивительной женщиной во всех отношениях. Она знала тысячу удивительных вещей и никогда, казалось, не была в растерянности. Она знала сотню загадок и, разгадав ответы на все из них, день за днем придумывала новые. Она знала все песни, которые пели от далекого юга Аравии до Египта и Сирии и до самого севера Туркестана. Но у нее были и другие таланты. Посреди рощи евнухи построили для нее длинное здание из стекла, внутри которого, на ветвях тутовых деревьев, росших у реки, как ивы, она разводила шелковичных червей. Она любила повторять, что их коконы дают достаточно шелка, чтобы одеть каждую девушку в садах.

Больше всего девочкам нравилось слушать ее рассказы из "Тысячи и одной ночи" и "Книги царей" Фирдоуси. Она рассказывала эти истории не менее изобретательно, чем Шехерезада. Все, что зуб времени вычеркнул из ее памяти, она компенсировала собственным воображением. Многие истории были созданы ею самой от начала до конца.

Из всех историй больше всего девочек затронула история о скульпторе Фархаде и королеве Ширин. Она заставила их вспомнить о Мириам, и они просили Фатиму рассказывать ее им снова и снова. Это глубоко трогало их, и каждый раз Халима растворялась в слезах. Как и Мириам, Ширин тоже была христианкой. Ее красота была столь велика, что даже цветы вешали голову от стыда и зависти, когда она проходила по лужайкам и садам. Она стала женой самого могущественного царя Ирана Хосрова Парвиза. Весь народ взбунтовался, узнав, что их новая королева - неверная. Но царь так любил ее, что покорил всех своих противников. Однако Хосров Парвиз был не только сильным правителем, но и мудрым человеком. Он знал, как мимолетна земная красота. И поэтому, чтобы навсегда сохранить любимое лицо и изящное тело своей жены, он вызвал самого известного скульптора своего времени Фархада, чтобы тот изваял ее в мраморе. День за днем глядя на небесный облик царицы, молодой художник полюбил ее неугасающей любовью. Где бы он ни был, что бы ни делал, днем и во сне, везде с ним был ее небесный лик.

Наконец он больше не мог скрывать свою страсть. Статуя и королева становились все более и более похожими друг на друга. Его работа, взгляд и голос выдавали бурю в его сердце. Однажды это заметил даже король. В порыве ревности он выхватил меч, но Ширин шагнула к скульптору и заслонила его своим телом. В благодарность за свое творение Хосров Парвиз пощадил его жизнь, но навсегда изгнал в бесплодные горы Бизутум. Там Фархад сошел с ума от тоски и безответной любви. В своей боли и страсти он схватил молоток и зубило и начал высекать из скалистого гребня горы огромное изображение Ширин. Его можно увидеть и по сей день: богоподобная царица выходит из ванны. Перед ней - царский конь Шебдис, молодой и мускулистый.

Затем король отправил гонца в горы Бизутум с ложным известием о том, что королева умерла. Фархад не хотел ее переживать. В невыносимой агонии он бросился на топор, расколов себе грудь надвое. Когда он падал, лезвие воткнулось в землю, и вот, облитая кровью сердца скульптора, рукоять топора зазеленела, расцвела и дала плод. Этот плод - гранат, который в память о смерти Фархада расщеплен, как его грудь, и который кровоточит, когда вы раните и открываете его. Поэтому и по сей день его называют яблоком Фархада.

Девочки слушали эту историю с восторгом. Только Мириам безучастно смотрела в потолок. Глаза у нее были сухими, и казалось, что она смотрит в какую-то далекую даль. Позже вечером Сафия и Джада, которые спали в одной спальне с Мириам, услышали, как Мириам ворочается в своей постели.

Им нравилось слушать истории о древнеиранском герое Рустаме, который на дуэли невольно убил собственного сына Сухраба; сказки об Али-Бабе и сорока разбойниках, о лампе Аладдина, а также истории из Корана, которые Фатима переделывала на свой лад. Если она рассказывала, как жена Потифара, Зулейка, влюбилась в Иосифа, все автоматически поворачивались к своей спутнице Зулейке и улыбались ей. В рассказах Фатимы египтянка не была развратной грешницей, а лишь нежной возлюбленной, перед которой юный Иосиф не смел поднять глаз. Постепенно в рассказах Фатимы у каждой из девочек появился свой аналог, с которым она втайне сравнивала себя или сравнивала других.

Время от времени девушки устраивали банкет, на котором подавали изысканные блюда и напитки. В такие дни Апама бывала особенно злобной, а Мириам тихо сияла. Среди девушек ходили слухи , что Мириам добилась от Саидуны разрешения на эти праздники в качестве утешения для своих спутниц. Апаме было горько, что ей приходится готовить на этих праздниках.

В таких случаях евнухи приносили улов рыбы, и Моад с Мустафой первым делом отправлялись утром с луками и соколами на охоту за птицей. Они плыли на лодке по длинному каналу, пока не достигали участка берега, где дикая растительность простиралась до отвесных скал у подножия Эльбурса. Это место