Книга Северные истории. Книга II. Потерянная жена - Глиссуар

концов сподвигнет ее к примирению. Но вышло, разумеется, совсем иначе.

Утром, едва разглядев в полутьме лицо супруга, Лейлис вдруг отчего-то испугалась, даже вскрикнула, очевидно, не сразу узнав его. С опаской приблизившись, она недоверчиво провела ладонью по его щеке и подбородку, как-то незнакомо нахмурилась и спросила в совершенном недоумении:

— Что это с твоим лицом?

— Я побрился, как вы всегда советовали, — ответил Рейвин. — Кажется, раньше вы говорили, что вам это нравится.

— Я говорила? — растеряно переспросила леди Эстергар. — Как я могла такое сказать? Твое лицо… — она неожиданно захихикала, тоже незнакомо, по-новому, — совсем голое, как у женщины или ребенка!

— Если вам не нравится, я могу снова отпустить бороду, — успокоил ее Рейвин.

— Я не говорила, что не нравится, — возразила она, не спеша убирать руку от его лица. — Просто это очень странно… для мужчины на Севере.

Она много стала говорить о Севере и его традициях последнее время — это сложно было не заметить. Часто, конечно, путала что-нибудь; вероятно, оттого, что читала слишком старые книги в замковой библиотеке — все же нравы и обычаи хоть и медленно но менялись, даже льды меняются за сотни лет — но все же успехи леди Эстергар в этом деле заслуживали уважения. И все-таки разительные перемены в характере жены не внушали ничего, кроме опасений. Как выяснилось позже, не зря.

* * *

Крик он услышал еще на лестнице. За ним — звук чего-то тяжелого, брошенного в стену. Взбегая по ступеням и минуя альков, лорд уже знал, что увидит; Лейлис только сказала, что будет переодеваться к пиру, а каждое ее переодевание в последние дни не обходилось без сложностей.

Когда Эстергар вошел в свои покои, Лейлис стояла возле стола, еще и растрепанная и в нижнем платье, и пыталась за волосы вытащить из-под стола свою служанку.

— Миледи, что тут происходит? — строго спросил лорд.

— Она украла мои серьги с изумрудами! — с остервенением выкрикнула Лейлис. Пустая шкатулка валялась на полу возле камина — очевидно, именно ее Лейлис в ярости запустила в стену, а ее содержимое в беспорядке валялось по всей комнате.

— Я не крала! — послышался писк из-под столешницы.

Рейвин тяжело вздохнул.

— Я не припоминаю ваших изумрудных серег. Неужели я мог подарить их вам и забыть?

— О, конечно, это был не ты! — воскликнула леди Эстергар, и не думая успокаиваться. — Разве ты когда-то мог подарить мне что-то? Они достались мне от матери!

Лорд Рейвин хорошо помнил, с каким приданым южанка приехала в его замок, и сильно сомневался, что среди привезенных ею из дома ценностей было что-то дороже пары молитвенных статуэток и стеклянных бус.

— Вы несправедливы, миледи, я часто дарил вам подарки, — сдержанно возразил лорд. Он подошел к столу, поворошил рассыпанные женские безделушки — булавки, россыпь разноцветных эмалевых пуговиц с застежками, перепутанные нитки бус и сеточки для волос, броши и фибулы — все эти украшения были ему хорошо знакомы; их Лейлис носила каждый день и держала в резной шкатулке, которую даже не запирала. Драгоценности для торжественных случаев хранились в сокровищнице и все были тщательно переписаны.

«Как это не вовремя», — с тоской подумал он. Уже пора было спускаться в пиршественный зал.

— Миледи, мы обязательно выясним, куда пропали ваши серьги, — примирительно пообещал лорд. — Но чтобы не омрачать праздник, к которому вы так готовились, быть может, сейчас лучше надеть другие? Золотые с гранатами подойдут к тому платью, которое вы собираетесь надеть, верно? Я сейчас прикажу, чтобы их принесли вам.

Лейлис успокоилась сразу же, как будто не была вне себя от гнева всего несколько минут назад. Обведя рукой образовавшийся беспорядок, велела служанке прибраться и сложить все украшения в шкатулку, как и было.

— Жду вас внизу, миледи, — Рейвин поклонился и оставил обеих женщин заканчивать свои приготовления, успев услышать, как Лейлис велит Шилле расчесать и заплести ей волосы.

— Две косы, дурная девчонка! Ты вообще соображаешь хоть немного? Что я, по-твоему, безмужняя?

«После пира… нам нужно будет серьезно поговорить после пира», — решил Рейвин.

Но и за праздничным столом не обошлось без недоразумений. Первое, что услышал Рейвин, спустившись в великий чертог, был вопль Крианса:

— Твоя жена не пускает меня за главный стол!

— Успокойся, — тихо велел лорд, сжимая его плечо. — Иди на свое место, я поговорю с ней.

Он подозвал жену и, став с нею за высокие спинки кресел, чтобы не привлекать внимание, осторожно спросил:

— В чем дело, миледи? Ведь вы знаете, он всегда сидит за столом с нами.

— О, правда? А где его меч? — она резко обернулась к обиженно насупившемуся Криансу. — Где твой меч, мальчик?

Это была одна из тем, которых Рейвин никому не позволял поднимать. Он с силой сжал запястье жены, не потому что был зол, а потому, что не знал, как иначе заставить ее слушать.

— Мой брат сидит за главным столом, вместе с вами и мной. Это не обсуждается.

Если она удивилась, то не подала виду, только недовольно фыркнула и вырвала руку. Это теперь означало, что она со всем соглашается.

Все, наконец, расселись по своим местам. Всего в чертоге собралось около полусотни человек, кроме Хэнреда Рейвин решил пригласить еще нескольких лордов — ближайших соседей, с которыми был в более-менее приязненных отношениях. На столах уже были расставлены холодные блюда — строганина, сало, сыр и кислые моченые яблоки. Главным украшением была свиная голова, вымоченная в пряной воде и запеченная с травами и чесноком.

Лорд Рейвин был не привередлив в еде, но только свиные внутренности в любом виде не любил. Ради приличия отрезал и положил себе кусок свиного языка и сразу же велел передвинуть блюдо гостям.

— Давно не видал такого чуда, — похвалил старик Хэнред. — Красота, ничего не скажешь. Знаете, когда щековину с целой головы едал последний раз? У нашего друга, старины Ходда, лет тому… а, не вспомню… Но хороша!

Леди Эстергар изображала вежливо-польщенную улыбку. Лорд Рейвин гадал, когда и с чего вдруг его жена вспомнила, где в Эстергхалле находятся кухни.

Трапезничавшие мало притрагивались к закускам, ждали теплых блюд. В это время полагалось обсуждать и решать дела, но дел к лорду никаких не было, поэтому Рейвин обращался ко всем присутствующим с речами — чествовал гостей и хвалил за усердие и доброту хозяйку замка. Старику Хэнреду тоже дали возможность высказаться, и его речь была пространной и долгой, он то рассыпался в благодарностях и выражениях своей глубокой приязни к Эстергарам, включая покойного лорда Ретруда и леди Бертраду, то вдруг вспоминал что-то и