Книга Спутники Марса: маршал Тюренн и принц Конде - Людмила Ивонина

у Фраги сосредоточилась большая испанская армия. Конде оказался перед выбором: или идти на штурм Лериды, неизбежно понеся при этом большие потери, или снять осаду. Проклиная первого министра, которого он стал считать врагом своей славы, принц избрал второе и 17 июня отвел свои войска от города на более удобную позицию. Правда, в испанской кампании Конде обнаружил таланты юного Себастьена де Вобана, будущего гениального инженера и маршала Франции. «Господа, этот юноша далеко пойдет», – заметил он во время одной из атак[53]. Действительно, храбростью, упорством и стремлением к знаниям Вобан подтвердил слова своего командира. Испанская кампания была не последней для Луи в Тридцатилетней войне.

А Тюренн тем временем оставался в Германии. В 1646 г. имперской армией по-прежнему командовал эрцгерцог Леопольд Вильгельм, а баварской – старый ветеран Гелеен. Согласно своему плану, в 1646 г. виконт намеревался за Рейном объединиться со шведской армией фельдмаршала Карла Густава Врангеля и вывести баварцев из войны. Но едва в мае полководец стал наводить мосты через Рейн, как вдруг Мазарини прислал депешу не переходить реку, так как курфюрст Баварский Максимилиан I обещал французскому министру не соединяться с имперской армией, если французы не перейдут Рейн. Параллельно Анри узнал, что в Париже при его участии замышляют осаду Люксембурга, что он считал несвоевременным со стратегической точки зрения и не соответствующим интересам Франции в германских землях. Скоро ситуация поменялась в обратном направлении, поскольку курфюрст не сдержал слова. И Тюренн повернул назад, перешел Мозель, постоянно сносясь с Врангелем, и после маневров в течение целого месяца 10 августа у Гессена объединился с Врангелем, располагавшим 6-7 000 пехоты, 10 000 конницы и 60 пушками.

Августовская кампания 1646 г. объединенных армий Тюренна и Врангеля больше напоминала серию стратегических маршей, нежели битв. В конце августа – сентябре франко-шведские силы при помощи ловких обманных маневров обошли имперско-баварскую армию, успешно провели осаду Ашаффенбурга, присоединили к себе французский гарнизон Майнца и взяли Нордлинген. Впоследствии Наполеон назвал этот его поход «полным отваги и мудрости». Далее французы и шведы уже двумя колоннами на значительном расстоянии пошли в направлении Дуная, угрожая сначала Аугсбургу, а затем и Мюнхену. Это заставило курфюрста Максимилиана I Баварского, главного союзника императора Фердинанда III, просить мира. Эрцгерцог со своими войсками отступил за реку Лех и ушел к Регенсбургу, оставив баварские войска у себя на родине. После этого французы расположились на зимние квартиры по правой стороне Леха до Дуная, а шведы – до Констанцского озера. По договору в Ульме 14 марта 1647 г. Максимилиан Баварский прекратил союзнические отношения с Фердинандом. Описывая кампанию 1646 г., Наполеон приписывал ее достижения почти одному Тюренну[54], тогда как заслуга все же принадлежала обоим союзникам – Тюренну и Врангелю.

В 1647 г. союзные полководцы пошли каждый своей дорогой – Врангель против Австрийского дома, а Тюренн против Испании в Нидерландах. Время показало, что расстались они ненадолго. По мнению Голицына, им следовало бы немедленно пожать плоды предыдущей искусной кампании. Но политика французского двора лишила виконта этих плодов, поскольку он был отозван из германских земель. До конца войны у него уже не будет ни Фрейбурга, ни Аллерхайма: его операциям мешала то дипломатия Мазарини, то зависимость от командования своего соратника Врангеля, располагавшего превосходящими силами.

Отправив Конде в Каталонию, первый министр приказал маршалу идти к Люксембургу, где развивала деятельность испанская армия. Заняв несколько прирейнских городков, он перешел великую реку у Филиппсбурга и двинулся между Страсбургом и Цаберном. Но полки Веймарской конницы во главе с генералом Розеном отказались идти дальше, потребовав жалованье за 6 месяцев, и ушли обратно за Рейн. В конце концов, после долгих уговоров Розена Анри вынужден был арестовать немецкого генерала. Часть веймарцев покорилась ему, а другую часть два месяца пришлось преследовать и даже атаковать. 3 000 дезертиров отправились к шведам. После этого Тюренн двинулся в люксембургские владения, встретив сильное сопротивление испанского генерала Бека с 5 000 солдат. Тем временем от Мазарини поступил приказ взять несколько незначащих крепостей для отвлечения противника, получивший критику в военной литературе из-за того, что двор бесполезно использовал Тюренна. Маршал не взял Люксембург, а шведы тем временем были разбиты и отступили к Везеру. Максимилиан Баварский не преминул воспользовался этим и нарушил Ульмский договор[55]. Казавшийся внешне спокойным, Анри переживал по поводу своих бестолковых рейдов, неудач шведов, но более всего был раздосадован политикой центра.

В 40-е гг. на небосклоне Тридцатилетней войны вспыхнули две яркие звезды. Вместе и порознь Фобос и Деймос проявили себя каждый по-своему, в силу особенностей своей талантливой натуры. Впереди их ждали нелегкие времена – и для них самих, и для Франции.

Последние битвы войны и первые испытания Фронды

Богу живется не легче, чем простому прохожему

Морис Дрюон

Между тем, во французском королевстве уже давно было неспокойно, собственно, как и во всей Европе. Уже в конце Тридцатилетней войны континент был охвачен всеобщим кризисом, распространившим свои щупальца практически на все страны. По большому счету в войнах не бывает ни победителей, ни побежденных. Расходы на войну и человеческие потери несут все воюющие стороны. Инфляция, увеличение налогов, всей своей тяжестью павших на мирное население, неизбежно рождают недовольство существующими политическими и социальными порядками, и этим активно пользуется оппозиция властям во многих государствах Европы. В середине XVII столетия одни из государств (а их было подавляющее большинство) болезненно переживали процесс трансформации, а другие – коренной ломки политического устройства. Болезненно, потому что эти процессы сопровождались политическими потрясениями разного рода: гражданскими смутами, войнами, революциями…

Политика министерства Мазарини не удовлетворяла ни аристократическую оппозицию, желавшую после смерти Ришелье вернуть свое политическое влияние, ни третье сословие в целом, на которое пала тяжесть усилившегося во время долгой войны налогообложения. Уже осенью 1647 г. Францию накрыла тень возможного политического кризиса: 11 ноября опасно заболел оспой Людовик XIV. Если бы он умер, королем стал бы его 7-летний брат Филипп. При смене монарха оппозиция кардиналу могла попытаться отнять регентство у Анны Австрийской и передать его Гастону Орлеанскому, но на это требовалось одобрение Парижского парламента. Дочь герцога Лонгвиля, будущая герцогиня Немурская, записала в своих мемуарах, что в те дни и королева, и Гастон, и Конде «всячески заискивали перед парламентариями, имея в виду, что если король умрет, они понадобятся при оформлении нового регентства». К счастью, к концу второй недели здоровье короля пошло на поправку. Но мог ли тогда овеянный славой молодой полководец и к тому