Книга Чемпион 3 - Валерий Гуров

себя под кроватью. Пренебрежительной покосился на заброшенные вкладыши с голыми женщинами и самодовольно хмыкнул. Вот тебе и потрахен вырисовывается, обломитесь девчонки.

Подошёл к шкафу, вывалил груду одежду и просканировал — что лучше по такому поводу одеть. С нарядом у Сани все было проблематично. Что имелось толковое, то сейчас уже было ему велико и сидело на нем примерно также, как сегодня штаны и рубаха. Комично как минимум и отбивающе все желание воспринимать Саню как мужика. Поэтому единственно верным решением, как показалось, было надеть халат бати. Игорь Борисыч хоть и серьезно отличался по комплекции от своего сынка, носил (когда носил) свободный халат. И когда Пельмень его примерил, то обнаружил, что халат ему в притык, но считай как раз.

Немного поразмыслив о насущном, он все же подошёл к тумбочке своей сестры. Открыл верхний выдвижной ящик и достал оттуда презик, который давно заприметил. Без оного никуда, понятно ведь, что посадка у тети Марины отнюдь не прессованная, с таким то количеством ухажеров. В угоду чистому кайфу, но другого варианта особо нет. Резинку он сунул в карман халата.

Следом залился батиным одеколоном, который у того был «на всякий случай». Вонял одеколон крайне специфическими какими-то травами вразнобой, но лучше, чем пахнуть хозяйственным мылом, правда? Ну и напоследок Пельмень ещё несколько минут причёсывался у зеркала. Смущали жидкие водянистые усики. По хорошему их бы сбрить нафиг. Но время — ВРЕ-МЯ! Почему то казалось, что шикарная предоставленная возможность может вдруг исчезнуть. Соседка передумает, ее на работу вызовут или этот Никита придёт!

Закончив с туалетом, Пельмень кивнул собственному отражению в зеркале.

— Теперь то внатуре Ален Делон.

Жирненький конечно… ну чуть чуть если только. Ну а так ещё килограмм десять скинуть и очертания пресса появятся.

В халате, причёсанный и надушенный, Пельмень двинулся к соседке, полный в уверенности в себе. У двери ее квартиры он стоял всего через пятнадцать минут после того, как они в ванной разошлись и обусловились встретиться. По хорошему бы выждать ещё чутка, мало ли женщина прихорашивается, ясно ведь сказала приходить через полчаса, но терпеть не было никаких сил. Да и дверь собака была снова приоткрыта, как будто приглашала зайти и не телиться у входа.

— Я пришёл…

Марина стояла в атласном халатике, таком же коротеньком как полотенце, в котором она была прежде. На ногах были те самые чулки, что Пельмень недавно приметил у соседки на кровати. Если она и хотела прихорошиться, то успела. Ещё как. Саня не мог отвести от женщины взгляд.

— Закрывай за собой дверь.

— Понял.

Он тут же закрыл дверь, запер.

— Я тут кофе принёс, настоящее, пила такое?… — начал Пельмень, показывая целлофановый пакетик.

Вокруг кровати горели свечки и лежали лепестки роз. Саня с любопытством огляделся. А ещё пахло так… сексом пахло.

— Потом, — шепнула соседка, выключая свет.

Комната погрузилась во тьму, разрезаемую блеклым и успокаивающим светом от свечей. Темнота друг молодёжи, решил Пельмень. Теперь назвать комнату соседки иначе, как территорией блаженства и удовольствий, не поворачивался язык.

Долгих разговоров им на этот раз не потребовалось. Халатик Марины, такой непослушный упал вниз. Пельмень кое как, не так изощренно, скинул свой халат.

Ну а дальше Саня себя уже не сдерживал. Взял Марину под упругие ягодицы и покрывая страстными поцелуями понёс на кровать, чувствуя как тает будто сливочное масло на сковородке, ее тело в его руках.

— Какая у тебя большая отвёртка! — изумилась женщина.

Что происходило дальше? Так Саня не помнил ровным счетом ничего, хотя нагло провёл в квартире Марины время до утра. Крышу у пацана сорвало начисто. И память он терял примерно пять раз в течение последующей ночи. Помнил только как в перерывах между беспамятством, они пили Нескафе, как соседка рассказывала Пельменю истории из своей весьма насыщенной жизни, как они смеялись. Помнил как включали Нэнси, как Марина курила ментоловые сигареты и они качались в угаре, прям как пелось в песне, но качались на кровати.

Однако происходящее хорошо запомнили другие соседи. Прикемаривший Игорь Борисыч просыпался даже несколько раз, когда из-за стены доносились стоны. Соседка бабка с трудом поймала упавший со стены натюрморт…

Хорошо было.

По разному хорошо.

Глава 11

«Да я же местный ребята вы че?

Возмутился слесарь и потряс ключом

Атлеты в ответ лишь пожали плечами

И стали выписывать тычки ногами

А слесарь, он тоже ведь парень не промах

Как выдаст вертуху в сандалях огромных»,

рэпер Серега.

Минус любой бессонной ночи (как бы шикарно и насыщено она не проходила) в том, что за ней всегда следует утро. Не в смысле лечь в 4 утра и проснуться в 9 (хотя тоже вариант так себе стремный), а в смысле лечь в 4, а проснуться в 5!

Раннее утро, блин.

Стоило Пельменю закрыть глаза и отдаться царству Морфея в начале пятого утра, как через сорок минут истерично затрезвонил будильник соседки. На работу тети Марине понадобилось — смена в 6 утра. У Сани практика начиналась чуточку позже, поэтому с мыслями «какого хрена», Пельмень нащупал тарахтелку и выключил. Сделаем вид, что не расслышали утренней трели, че нет то? Тем более так сладко спали. Ещё пятнадцать минуточек покемарить и самое то…

Однако будильник в 1991 году мало напомнил современный по части своего функционала. «Напоминалок» для сонь на нем не имелось, такую технику только заново заводить каждый раз. Потому поспали десять минут, двадцать, и через полчаса примерно, так и не заслышав привычного звонка, Марина резко распахнула глаза.

— Твою мать, Саша! Как так?

И пока пельмень «чекал» и «какал» протирая глаза и зевая в полный рот, соседка вскочила в чем мать родила с кровати.

— Проспали, прикинь! Половина шестого! Ты будильник что ли трогал? — возмущалась она.

— Неа, — соврал Саня, хотя теть Марина вроде была не прочь ещё поспать. — Не сработал он походу. Я то че. Самому на работу.

Саня наконец с трудом разлепил глаза и потянулся, отгоняя сон. Сон то и отгонять особо не надо, если заснуть толком не успел. А вообще как-то не правильно утро началось что ли, он то рассчитывал на завтрак в постель, на минет «доброе утро» вместо будильника — это вообще классика.

Губу раскатал походу.

Пришлось подниматься. Пока Пельмень сидел на краю кровати, соседка прыгала