Книга Маугли 1. Конец отпуска. - Павел Казаков

удалось отмазаться от парней, которые требовали продолжить эксперименты. Я согласился, только попросил без видео. Они надели перчатки и стали гонять меня стараясь ударить в полную силу. «Режим неуязвимости» работал на десять из десяти. Неприятно было то, что сознательно его активировать я не мог. Только резкое враждебное воздействие запускало этот механизм. Всё кончилось неожиданно. Я толкнул Серёгу на Лёху, оба упали, при этом Лёха неудачно ударился локтем об асфальт. Ничего серьёзного, но противно и больно.

В итоге день прошёл без особых приключений. На работе мы более-менее адаптировались к цензурному описанию нецензурных жизненных ситуаций. Долго спорили, является ли «гондольер» запрещённым словом, спор разрешил Семёныч, выдав Соломоново решение в виде половинного штрафа за «гондольера». Вечером я решил, что перед тем, как вернуться к просмотру своего личного фильма ужасов, надо поточнее наметить, как мне быть с Елисеем. Я открыл карту на телефоне, нашёл «Снежную королеву», вернее, один из корпусов на территории завода. Клуб на карте отмечен не был. Нашёл дом Елисея. Действительно, если пройти дворами и потом по территории завода, то можно достаточно спокойно дойти пешком. Надо всё там разведать, конечно. Если найду укромное место, то самый простой вариант – это устроить на него засаду. Завтра займусь разведкой. А пока меня ждёт возвращение в ад.

На этот раз решил немного подстраховаться. Засунул в рот капу. Парни ещё давно притащили, но на наших тренировках я её почти не использовал. А тут вот пригодилась. Лёг на спину и принялся вспоминать. Голова заболела сразу, как только направил внимание на психушку. Интересно, а если я рядом с ней теперь пройду, у меня тоже голова болеть будет?

Снова БОЛЬ. Боюсь сглазить или впасть в самообман, но сегодня не так ужасно. При этом странное мерцание сознания продолжалось. Основное чувство: боль и паралич. Всегда считал, что паралич это как раз, когда не больно, а тут будто у меня мышц и костей нет, а нервная система со всеми нервами есть. Всё, что у меня есть, или всё, что от меня осталось – это обнажённые нервы, и всё, что они могут, – это генерировать боль. Как эти чертовы психиатры этого добились? Ну, ладно. Мне хреново, но силы продолжать есть. Не отступаем и не сдаёмся, страдать и вспоминать – наше всё. Сознание исчезало, потом появлялось, исчезало и появлялось, боль не исчезала. Я продолжал смотреть и не видеть, слушать и не слышать, стараться почувствовать хоть что-то кроме боли, ощутить ногу, руку, лицо – безуспешно, чувствовал я только всепоглощающую боль. Я двигался через этот ад, не надеясь ни на что, просто потому что решил, что так надо. Как там говорил Тайсон или его интернет версия? «Если я сдамся, то легче не станет»? Ой врунишка! Станет! Точно станет! Но я продолжал. Вдруг всё кончилось, меня резко перенесло вперёд во времени, и вот я вижу, как просыпаюсь в постели, пристёгнутый ремнями, но в хорошем состоянии. Какой-то пласт информации так и остаётся недостигнутым. Но главное что? Главное – есть изменения. И рано или поздно я всё узнаю. Головная боль медленно отступала. Кстати, странно. В воспоминании у меня болит абсолютно всё, а когда вспоминаю только голова. Так и должно быть, интересно? Хотя, о чём я. Так не должно быть в принципе. Так с человеком поступать нельзя. Или можно? Я бы с удовольствием подверг этой процедуре тех, кто это сделал со мной. Или с ними тоже так нельзя? Мысли путались, философские размышления про непротивление злу насилием в таком состоянии – не моё. Наверное, в принципе такие мысли – это не моё. Я на секунду застыл, словив чувство, что какая-то важная мысль прошла рядом, но сил пытаться поймать её у меня не было. Встал и пошёл в ванную.

Ох, ну и рожа… Отражение в зеркале смотрело на меня в печали, будто то, что видело оно, было ещё хуже, чем то, что видел я. Наклонившись над раковиной плеснул в лицо холодной водой. Нос будто только этого и ждал. Потекла кровь. Я скрутил тампоны из туалетной бумаги и засунул в нос. Это уже становится, сука, привычным. Пошёл ждать, когда кровотечение прекратится. Через какое-то время кровь свернулась, я ещё посидел, запрокинув голову назад, потом пошёл умываться. При повторном умывании нос вёл себя прилично. Ну, что ж. Можно и спать ложиться.

Утро среды порадовало отсутствием крови в постели и вполне приличным внешним видом. Следы от микроразрывов оставались, но вроде как подзаживали. Что ж, не так всё и страшно.

День мы отработали весьма неплохо. Никаких экспериментов мы сегодня не ставили. Но пришлось поспорить. Лёха с Серёгой собирались перейти от ударов перчатками к киданию камней, да ещё и завязав мне при этом глаза. Я сказал, чтобы даже не думали об этом. Но было немного страшно, почему-то я был уверен, что камнем по мне попасть тоже не получится. А демонстрировать такие фокусы кому-то я был не готов. В любом случае у нас по расписанию стойки на руках, так что тренер сегодня я.

Рабочий день закончился относительно рано, часов в девять, так как план работ мы выполнили и перевыполнили. Пока всё убрали, пока душ, вот уже и десять вечера. Сегодня я не буду заниматься самокопанием, сегодня я буду смотреть, как выкопать яму кое-кому другому. Настало время взяться за подготовку второй встречи с Елисеем, которая по моему плану должна будет стать для него последней. Пойду смотреть территорию завода и искать место, где его можно будет подстеречь.

Я натянул поношенные джинсы, откопал в стопке своего сэконд-хэнда футболку на пару размеров больше и ветровку. На голову бейсболку. Постарался как мог скрыть особенности моей фигуры вещами большого размера. Получилось так себе. Ну, и ладно.

Дорога пешком заняла полчаса. Вся территория завода была огорожена бетонным забором. Что этот завод раньше производил, я понятия не имею. Все эти корпуса, огромные помещения, рельсы, краны – всё это пришло в упадок ещё до моего рождения. Название «Восход» тоже ни о чём мне не говорило. Завод занимал территорию в виде прямоугольника со сторонами примерно двести на четыреста метров. Если смотреть по сторонам света, то короткие стороны смотрели на север и юг, а длинные на запад и восток. Две проходные располагались по диагонали друг от друга. Та, что возле клуба, на северо-западе, а другая примерно по диагонали от неё ближе к юго-восточному углу. Ворота были возле каждой проходной. «Снежная королева»