Книга Этот мир не выдержит меня. Том 2 - Максим Майнер

— с интересом спросил я.

— Продать? — изумлению трактирщика не было предела. — Клевец раскаявшегося нельзя продать. Его можно только подарить.

— Почему?

— Если обменять его на деньги, клевец перестанет приносить удачу.

Можно было подумать, что здоровяк шутит, однако он выглядел совершенно серьёзным. На это оружие наложены какие-то чары? Я ни разу не слышал от Хольда о заклинаниях, увеличивающих удачу, но это ничего не значило — старик вообще мало про что рассказывал. С другой стороны, откуда у простолюдина (пусть даже с такой непростой судьбой) магическое оружие? Фольки говорил, что им могут владеть только благородные...

В общем, я не стал долго думать и просто спросил обо всём у трактирщика напрямую. Оказалось, никакого настоящего колдовства в клевце не было, а удача, которую он якобы приносил — не более, чем обычное суеверие. На Земле, например, когда-то верили в чудодейственную силу кроличьей лапки или подковы, а здесь в качестве объекта «поклонения» почему-то выбрали оружие раскаявшихся — забавно, конечно, но совершенно бесполезно.

Правда, кое-какая связь с магией у клевца, носившего скромное имя «Вепрь», всё-таки имелась.

Трактирщик рассказал, что счастливчики, нёсшие службу в стройных рядах раскаявшихся, иногда были вынуждены охотиться не только на людей — пару раз в год им поручали поймать или уничтожить какую-нибудь нечисть, с которой было невозможно справиться без колдовства. Поэтому-то оружие бывших преступников, сошедших с кривой криминальной дорожки, изготавливали из особого металла. И этот металл, если я всё правильно понял, мог выдержать силу чар и был аналогичен «живостали», из которой граф вил Кьер создавал своих големов.

Когда в окрестностях объявлялась очередная мерзопакостная сущность в виде гномика, императорский чиновник сразу же приказывал одному из раскаявшихся разобраться с проблемой. Вместе с приказом, «везунчик» получал небольшую сумму на пропой, пожелания удачи и зерно ликвера, на которое было «записано» подходящее под ситуацию заклинание. Именно для таких зёрен у «Вепря» имелась специальная выемка на ударной части молотка.

— Магия доступная только благородным, — сказал я, стараясь не показывать интереса. — Ни за что не поверю, что кто-то разрешил бы преступникам пользоваться чарами...

Провокация, целью которой было вывести разговор в нужное русло, удалась несмотря на свою простоту. Похоже, моё безразличие к клевцу настолько изумило трактирщика, что он всё ещё не пришёл в себя.

— Раскаявшиеся — не преступники, — произнёс здоровяк. — А верить или не верить — дело твоё. Но если возьмёшь Клопа к себе, то я отдам тебе зерно с «Дрожью земли». А «Дрожь» очень жёсткое колдовство — им можно посадить на задницу целый отряд.

От услышанного пересохло в горле. На мгновение вспомнилось ощущение могущества, испытанное в ходе схватки с Кербером. Жаль, что цена той силы оказалась слишком высока.

Как бы то ни было, зерно лишним не станет: будет оружием возмездия, если удача вдруг отвернётся от меня... Да и записанное на нём заклинание наверняка пригодится в схватке с теми же гвардейцами. Пусть его точное действие мне пока неизвестно, но название весьма обнадёживающее.

— Зачем мне это? — с деланным равнодушием спросил я. Ни к чему трактирщику знать о моём интересе. — Чтобы инквизиторы сожгли меня на костре?

— Здесь нет инквизиторов. И ты вроде бы из тех, кто думает башкой, а не жопой, а значит, сможешь использовать зерно без вреда для себя.

— Оно здесь?

Я, разумеется, знал, что никакого зерна в комнате не было, но решил проверить трактирщика.

— Нет, — хмыкнул тот в ответ. — Я тоже стараюсь думать головой, а не жопой.

— Значит так, — я решил подвести небольшой итог, — ты собираешься отдать мне клевец, который якобы приносит удачу, и магическую штуковину, за обладание которой могут отправить на костёр, а взамен хочешь, чтобы я взял твоего сына не небольшую войну?

— Да, — цыкнул здоровяк. — Кроме «Вепря» и зерна, я могу дать тебе ещё три золотых дуката, но больше у меня ничего нет.

Что же, неплохо. И я бы, наверное, уже согласился, если бы не одно «но»: Клопу было всего девять лет. Жизнь здесь, конечно, не сахар, однако отправляться в поход в столь юном возрасте — это перебор. Выходит, у бывшего раскаявшегося имелась какая-то серьёзная причина, чтобы так рисковать собственным ребёнком, и я должен узнать, в чём здесь дело, прежде чем дать ответ.

— Клоп тебе надоел? — спросил я.

— Нет, — здоровяк мотнул огромной головой.

— Тогда зачем ты хочешь отправить его на войну?

— Ему пора узнать вкус человеческой крови, — несмотря на кривую усмешку в голосе гиганта слышалась горечь.

— Очень поэтично, конечно, но не рановато малышу?

— Нет. Потому будет поздно.

Трактирщик прищурившись смотрел на меня. Во взгляде читалась неуверенность, совершенно несвойственная этому человеку — когда разговор подошёл к главному, здоровяк почему-то не мог решиться на откровенность.

С одной стороны, он явно хотел рассказать о причине, которая вынуждала его рисковать сыном, а с другой — опасался доверить тайну незнакомому человеку. Что же там за секрет-то такой?

— Ты тратишь моё время, — твёрдо, даже грубо, сказал я. Люди, подобные трактирщику, не терпят жалости к себе, поэтому такой тон был вполне оправдан. — Ты спокойно рассказал о том, что владеешь запрещённым магическим предметом, но не можешь внятно объяснить, почему хочешь послать девятилетнего сынишку на разборки с бандитами?

Здоровяк дёрнулся, вынудив меня отскочить на шаг назад и приготовить нож для броска, однако это была не попытка нападения — он просто решил сесть на пол.

— Долгая история, — пояснил гигант.

— Тогда тебе стоит побыстрее начать её рассказывать, — рявкнул я. У меня уже почти не осталось терпения.

— Клоп мне неродной. Я подобрал его, когда он был размером с ладонь...

— Догадаться несложно, — не удержался я. — Пацанёнок слишком симпатичный, чтобы быть твоим.

— Да, я рожей не вышел, а Клоп похож на мать. Она была красивая... — трактирщик замолчал, подняв взгляд к потолку, но через мгновение добавил: — Я отправил её на виселицу за три доведённых до конца смертоубийства и за одно незаконченное...

В общем, матушка пацанёнка промышляла тем, что опаивала загулявших мужиков и обирала их до нитки. Очнувшись утром, бедолаги обычно ничего не помнили, поэтому стройная красотка с ангельской внешностью оказывалась вне подозрений. Но, как ни крути, работёнка у неё была нервная и опасная — чистый стресс. А там, где стресс,