Книга Возрожденная страсть - Тара Пэмми

тебе, что…

— Я знала, что между вами двумя что-то происходит, задолго до того, как это узнали другие, — ответила Мира. — Еще до того, как вас поймали целующимися в общественном месте.

— Во-первых, мы не целовались на людях, мы думали, что одни, а во-вторых… — Эни, кажется, поняла, что сказала лишнего и зажала рот ладонью. — Это неуместно.

Саймон толкнул дверь, не желая больше просто наблюдать со стороны.

Мира взвизгнула и бросилась на него.

Он поцеловал дочь в макушку, при этом его взгляд встретился со взглядом Эни. Нежный румянец окрасил ее щеки, глаза были широко раскрыты и прекрасны.

— Я рано закончил встречу в Таиланде.

— Но теперь, папа, мне нужно вас оставить, иначе мистер Вират снова спустит на меня всех собак.

Она вылетела из комнаты, словно буря, оставив после себя напряженную тишину.

Саймон закрыл дверь и щелкнул замком. Он стоял, прислонившись к двери, наблюдая, как Эни, сидя на полу, собирает разбросанные вокруг бумаги и одежду.

— Как долго она будет отсутствовать сегодня днем?

— Репетиции, затем урок стрельбы из лука, а затем каскадерская практика… минимум три часа.

— Хорошо. До меня дошли слухи, что тебе нравится этот каскадер, — произнес он тихо.

Нахмурившись, она подняла глаза:

— Нет. Я не могу поменять свое мнение о том, кого хочу, за пару дней.

— Он тебе досаждает?

— Нисколько. Я думаю, что он больше заискивает перед Викрамом, чем искренне интересуется мной. Он постоянно задает мне тысячи вопросов о нем. Он неловкий и неуклюжий, флиртует еще хуже, чем я.

— И все же он занимается браконьерством на моей территории?

Она подняла бровь, вздернув подбородок.

— Я тут что, лесной фазан?

— То, что ты есть, Энжел, это… мое, — сказал Саймон, наслаждаясь вкусом этого на своем языке.

Не дожидаясь ее ответа, он прошел через комнату и запер смежную дверь в свою комнату.

Затем он подошел к королевской кровати, сел рядом с ней и начал снимать туфли и носки. Вытащил темно-серую рубашку из брюк и расстегнул манжеты, потом рубашку и только тогда взглянул на тихую женщину, все еще сидящую на полу.

— Иди сюда.

Теперь, когда он решил, что хочет ее, его самообладание висело на волоске. Несмотря на то что она смело просила его лечь с ней в постель, он знал, насколько она неопытна. Он не хотел напугать ее, показывая, как отчаянно в ней нуждается, не хотел напугать ее, хотя все, чего он хотел, — это поглотить ее целиком.

Ее зубы впились в нижнюю губу. Взгляд остановился на его груди, а затем метнулся в сторону.

— Как прошла поездка?

Саймон полностью сбросил рубашку и принялся за пояс своих брюк. Он никогда не был так благодарен за все строительные проекты, за которые брался, потому что его тело оставалось стройным и подтянутым благодаря работе на стройках.

— Как и ожидалось.

Он расстегнул пуговицу на брюках, когда она прошептала:

— Саймон?

— Да, Энжел?

— Что… что ты делаешь?

Он протянул ей руку, и она приняла ее. Он потянул ее к себе, пока она не упала ему на колени.

— Я называю это по-разному.

Ее пальцы коснулись его обнаженных плеч. Затем смело двинулись вниз. Волоски на его груди, казалось, поглотили ее внимание, потому что она провела ладонью вверх-вниз, ее рот открылся от тихого вздоха.

— Почему?

— Потому что я был на встрече в Таиланде, хотя все, чего я хотел, — это оказаться внутри тебя.

Ее рука замерла, взгляд встретился с его взглядом.

Он ухмыльнулся:

— Я хотел бы официально принять ваше предложение, мисс Рааваль.

Она хрипло прошептала:

— Я сделала тебе так много предложений, Саймон. Какое из них ты принимаешь?

Она лизнула его губы. Он бросил ее на кровать и был на ней в считаные секунды.

— Вот это предложение, Энжел.

Откинув голову назад, она выгнулась к нему. Ее пальцы сжали его бицепсы, и она приподняла голову, чтобы встретиться с его губами.

— Расстегни свою рубашку, Эни. Я хочу увидеть твою грудь.

Она выполнила его требование. Он грубо отодвинул полы ее рубашки и бюстгальтер.

С растрепанными волосами, полуобнаженная, она была воплощением его фантазий.

— Продолжай в том же духе, Энжел, — прошептал Саймон. — Я хочу чувствовать, как ты сжимаешься вокруг меня. Я хочу чувствовать все, что мое тело делает с тобой. И держи глаза открытыми.

Вскоре чистое удовольствие превзошло любую рациональную мысль, и Саймон взревел от наслаждения.

Он обнимал ее еще долго после того, как Эни заснула в его руках.

Это не должно было быть так просто. Она не должна была так легко проникать в его мысли, в его сердце.

Но она однозначно была там. Она смешила его. И она разжигала его страсть. И она заставила его осознать, насколько одиноким он был долгое время. Она заставила его понять, что тоже разочаровался в себе. Но он не был уверен, хватит ли ему когда-нибудь смелости снова довериться своему сердцу.

Глава 9

Четыре дня спустя Саймон постучал в дверь, соединяющую его номер и Эни. Тишина.

Хотя она сама не сказала ему, Мира проговорилась, что сегодня у Эни день рождения. Саймону не терпелось увидеть ее лицо, когда он расскажет ей о небольшом сюрпризе, который запланировал для нее в последнюю минуту. Ему очень хотелось сделать для нее что-то особенное. Такое же особенное, как ее улыбка, ее радость, которой она так легко делилась с ним и Мирой.

Но сегодня, когда он наконец вернулся из офиса, ни Эни, ни Миры уже не было.

Прождав более двух часов, он понял, что не сможет сосредоточиться, пока не узнает, что Эни в безопасности в своей постели. Или в его, где они провели последние несколько дней.

Они встречались так часто, как им позволял плотный график Миры и Эни. В сорок три Саймону не нравилось мгновенное удовлетворение, и у него должно было быть уже не так много сил, но Эни заставила его снова почувствовать себя молодым. После того первого ленивого дня, который они провели в постели и заснули вместе, он подумал, не переживает ли он какой-то кризис среднего возраста. Может быть, этот кризис был причиной того, что Эни так ему нравилась.

Сколько бы причин и оправданий он ни находил для безумия в своей крови, этой дикой одержимости ею, ничего не подходило.

Это была только она.

Ее смех. Ее чувственность. Ее щедрое сердце. Ее нескончаемая энергия попробовать все, что, по ее словам, она так долго упускала. Ее сладкое, мягкое тело, которое она отдавала без всяких