Книга Реальное и сверхреальное - Карл Густав Юнг

психической жизни. Если некий комплекс, который должен соединяться с эго, становится бессознательным – по причине вытеснения или снижения его интенсивности, – индивидуум испытывает ощущение потери. Наоборот, когда утраченный комплекс снова осознается, благодаря, например, психотерапевтическому лечению, то индивидуум ощущает прилив психической энергии [60]. Многие неврозы возможно исцелить таким способом. С другой стороны, если к эго присоединяется комплекс коллективного бессознательного, если он осознается, то он ощущается как чуждый, посторонний – и одновременно вызывающий жгучее любопытство. Сознательный разум неизменно подпадает под его влияние, либо воспринимает его как некую патологию, либо отчуждается этим комплексом от нормальной жизни. Связь коллективного содержания с эго всегда выражается в ощущении отчужденности, ведь к индивидуальному сознанию добавляется нечто, чему следовало бы оставаться неосознанным, то есть отделенным от эго. Если это содержание получается снова удалить из сознания, пациент испытывает облегчение и чувствует себя более нормальным. Вторжение подобного содержания является характерным симптомом ранней стадии многих душевных расстройств. Пациентов одолевают странные, причудливые мысли, кажется, что мир меняется на глазах, лица людей выглядят жуткими масками и т. д. [61]

Содержание личного бессознательного воспринимается как часть нашей собственной психики, но содержание коллективного бессознательного для нас чужое, как если бы оно поступало откуда-то извне. Повторная интеграция личного комплекса приносит облегчение и нередко служит исцелению, тогда как вторжение комплексов коллективного бессознательного зачастую производит неприятное и даже опасное воздействие. Здесь очевидна параллель с примитивной верой в души и духов: души соотносятся с автономными комплексами личного бессознательного, а духи – с комплексами коллективного бессознательного. С научной точки зрения мы довольно прозаически называем «психологическими комплексами» страшных существ, обитающих во мраке первобытных лесов. Но, принимая во внимание необыкновенно важную роль, которую вера в души и духов сыграла в истории человечества, нельзя довольствоваться простым установлением наличия этих комплексов; нужно углубленно изучать их природу.

Эти комплексы можно легко выявить посредством ассоциативного эксперимента [62]. Сама процедура проста. Экспериментатор называет слово-раздражитель, а испытуемый реагирует на него как можно быстрее, произнося первое же слово, что пришло на ум. Время реакции замеряют по секундомеру. Поневоле ожидаешь, что на все простые слова испытуемый будет откликаться приблизительно с одной и той же скоростью, что лишь «трудные» слова потребуют более продолжительного времени реакции. Но на практике это совсем не так. Иногда наблюдается необычайно замедленная реакция на очень простые слова, а вот на «трудные» слова отклик следует почти мгновенно. Более внимательное обследование показывает, что время ответа обыкновенно возрастает тогда, когда слово-раздражитель эмоционально заряжено. Помимо увеличения времени реакции, отмечаются характерные нарушения, которые здесь обсуждать неуместно. Эмоционально заряженными обычно оказываются элементы, связанные с тем, что испытуемый желал бы сохранить в тайне – болезненные и потому вытесненные воспоминания, даже такие, о существовании которых он сам не догадывался, и т. п. Когда слово-раздражитель затрагивает такой комплекс, испытуемый теряется с ответом – или ему на ум приходит столько идей, что он не в силах выбрать между ними; а бывает, что он дает ответ и тут же поправляет себя и т. д. Когда после завершения эксперимента испытуемого спрашивают, какие именно отклики вызывали у него конкретные слова, обнаруживается, что нормальные реакции запоминаются хорошо, а вот слова, связанные с комплексами, забываются.

Эти особенности обнажают свойства автономных комплексов. Эти комплексы создают помехи, когда разум реагирует на вопрос, вследствие чего ответы даются с задержкой или не даются вообще, либо возникает неадекватная реакция, которая нередко сопровождается вытеснением воспоминания об ответе. Комплекс вмешивается в сознательное воление и нарушает его устремленность, потому-то мы и называем эти комплексны автономными. Если подвергнуть эксперименту невротика или душевнобольного, то мы увидим, что комплексы, нарушающие реакцию, выступают одновременно сущностными элементами психического расстройства. Они не просто меняют реакции, но и оказываются симптомами. У меня бывали случаи, когда некие слова-раздражители вызывали странные, явно бессмысленные ответы, а сами звуки вырывались у испытуемого словно вопреки его воле, как если бы через него вещало какое-то чуждое существо. Это и есть проявление бессознательного автономного комплекса. При возбуждении внешними раздражителями комплексы способны провоцировать внезапное замешательство, сильные эмоции, депрессию, тревожное состояние и пр., а также они могут выражаться в галлюцинациях. Если коротко, они ведут себя таким образом, что первобытные представления о духах вдруг превращаются в превосходное их описание.

Можно развить эту параллель и далее. Отдельные комплексы возникают благодаря мучительным переживаниям или болезненному опыту в жизни индивидуума – опыту эмоционального характера, оставляющему раны в психическом. Нередко тяжелое переживание такого рода разрушает ценные качества личности. В результате появляются бессознательные комплексы личного свойства. Первобытный человек обычно справедливо говорит об утрате души, ибо какие-то части психического при этом действительно исчезают. Таково происхождение множества автономных комплексов. Этот источник их появления очевиден, ибо он находится вовне, где каждый способен его заметить, но другой источник скрыт и с трудом поддается постижению, поскольку он взаимодействует с восприятиями и впечатлениями коллективного бессознательного. Индивидуум, как правило, стремится рационализировать эти внутренние восприятия, свести их к внешним причинам, но это мало ему помогает. По своей сути перед нами иррациональные элементы, о наличии которых он ранее не подозревал и которые он тщетно старается отыскать во внешнем опыте. Первобытный человек выражает такое переживание крайне удачно, когда утверждает, что на него напал некий незримый дух. Насколько я могу судить, подобное случается либо когда происходит какое-то событие, полностью разрушающее прежнюю установку индивидуума, либо когда по какой-то причине элементы коллективного бессознательного накапливают столько энергии, что начинают влиять на сознательный разум. На мой взгляд, так бывает, когда жизнь многочисленной группы или целого народа претерпевает глубокие политические, социальные или религиозные изменения. Такая перемена всегда влечет за собой смену психологической установки. Потрясения в ходе истории обычно приписываются исключительно воздействию внешних причин, но я считаю, что внешние обстоятельства зачастую являются всего-навсего поводом изменить психологическую установку, давным-давно ожидавшую мгновения проявиться в бессознательном. Социальные, политические и религиозные условия влияют на коллективное бессознательное в том отношении, что все эти факторы, вытесняемые из сознательной религиозной или философской установки человеческого общества, накапливаются в коллективном бессознательном и заряжают его содержание. Отдельные люди, наделенные особо чувствительной интуицией, ощущают эти изменения в коллективном бессознательном и преобразуют ощущения в общедоступные лозунги. Новые идеи распространяются быстро, ведь параллельные изменения происходят и в бессознательном других людей. Налицо всеобщая готовность принять эти новые идеи, хотя, с другой стороны, возможно и сильное сопротивление. Новые идеи – не просто враги старых, они также выражаются, как правило, в крайне неприемлемой форме.

Всякий раз при проявлении элементов коллективного бессознательного происходит воздействие на сознательный разум и ощущается замешательство. Если причиной выступает крушение