Книга Легенда о командарме. О командарме 2-го ранга М. К. Левандовском - Николай Иванович Соломин

отчим оказались дома. Обычно сдержанная, Варвара Степановна, увидев в дверях долгожданного сына, расплакалась, и Михаил долго не мог ее успокоить. Только когда немного отлегло от сердца, она поведала сыну о страшных месяцах деникинской неволи. Белогвардейская контрразведка жестоко расправлялась не только с коммунистами, их родными и близкими, но и всеми, кто им сочувствовал. Многие сторонники Советской власти погибли в мрачных тюремных застенках. Мать и отчима до прихода Красной Армии укрывали у себя бесстрашные и надежные люди.

За окнами багровый закат окрасил небо, потом яркие краски растворились, уступив место густой синеве вечерних сумерек. Чувствуя близость разлуки, Варвара Степановна все говорила и говорила, держа в своей руке горячую руку сына.

— Мама, мне пора, — произнес Михаил Карлович как можно ласковее. — Война еще не кончена, и меня ждут дела. Думаю, что наша разлука ненадолго. Пока у вас погостит Лида, а там и я вернусь.

Прибыв в полевой штаб армии, Левандовский сразу же включился в руководство боевыми действиями. Под его командованием части 11-й армии выбили белых из Петровска, захватив на подъездных путях пять исправных бронепоездов. Остатки деникинцев отходили вдоль морского побережья к Дербенту. В их руках оставался последний крохотный клочок России, и они отчаянно и судорожно за него цеплялись. Командарм не стал атаковывать противника по фронту. Он сумел отыскать в его обороне слабое место: по приказу Левандовского кавалерийская бригада обошла по горным тропам оборону деникинцев и ударила во фланг. Этот неожиданный для врага маневр оказался решающим. Опасаясь окружения и полного уничтожения, остатки белых бросились бежать, оставляя по дороге тяжелое вооружение. Поспешно перейдя через реку Самур, разбитые полки деникинской армии укрылись в Азербайджане. Завершив разгром белых на Северном Кавказе, Тереке и в Дагестане, закаленная в боях, но уставшая и сильно поредевшая 11-я армия вышла к границам Закавказья.

По железной дороге и в походном строю к ней прибывало пополнение. Каждый вновь влившийся полк приносил с собой устоявшиеся традиции и привычки, сложившиеся за годы войны, далеко не все из них были свободны от налета партизанщины и анархизма. Со стороны Левандовского и РВС требовалась немалая выдержка, настойчивость и сила воли, чтобы из огромной массы бойцов создать монолитную боеспособную армию. Любители «вольницы» сразу же почувствовали твердую руку молодого командарма. Особое внимание Левандовский обращал на политико-воспитательную работу.

Молодость и крепкий организм позволяли ему работать по 18–20 часов в сутки. Он сам был образцом исполнительности и от других требовал того же. Не терпел разгильдяйства, небрежности и неточности в порученном деле, добивался строжайшей согласованности в работе между командованием и политсоставом. Встречаясь с командирами и политработниками, он часто повторял: «В бою успех будет на стороне того, кто ясно видит цель, которой он хочет достигнуть, кто действует решительнее, смелее, искуснее, кто постоянно способен проявить упорство в достижении цели».

В своем стремлении укрепить армию Левандовский постоянно ощущал помощь Реввоенсовета и политотдела. Он не раз говорил своим друзьям, что ему несказанно повезло с партийными руководителями. Киров и Мехоношин — стойкие большевики, незаурядные личности, обладавшие огромным опытом политической работы, — сумели тесно сплотить вокруг себя людей, постоянно заботились о росте партийных рядов. В марте 1920 года 11-я армия имела одну из самых крупных партийных организаций в Красной Армии. В ее рядах насчитывалось 10 739 членов и 7524 кандидата в члены РКП (б), таким образом, каждый четвертый боец был коммунистом.

С выходом к границе Закавказья в частях стали больше уделять внимания пропаганде идей дружбы народов и пролетарского интернационализма, разъяснению значения освободительной миссии Красной Армии. Командарм Левандовский и член РВС Киров, хорошо знакомые с жизненным укладом горцев и законами шариата, воспитывали бойцов и командиров в духе уважения к укладу жизни, обычаям, нравам и традициям кавказских народов.

Во время короткой передышки в частях создавались школы и кружки по ликвидации неграмотности, самодеятельные театры. В одном из приказов С. М. Киров писал: «В стране, где народ сам управляет государством, не должно и не может быть ни одного неграмотного рабочего, ни одного неграмотного крестьянина».

В тот период некоторые командиры и комиссары с пренебрежением относились к интеллигенции. Сергей Миронович взял всех образованных специалистов на учет, привлек к занятиям в различных школах и кружках.

Регулярно проводились коллективные читки газет и брошюр. Особое внимание уделили разъяснению содержания телеграммы В. И. Ленина, в которой он просил действовать по отношению к мусульманам осторожно и максимально доброжелательно. «Всячески демонстрируйте и притом самым торжественным образом симпатии к мусульманам, их автономию, независимость и прочее», — писал Ильич Серго Орджоникидзе.

Левандовский, Киров и Мехоношин работали самоотверженно и продуктивно, успешно подготовив 11-ю армию к выполнению освободительной миссии. В короткий срок она превратилась в грозную и боеспособную силу, одну из самых лучших боевых единиц Красной Армии.

...Штабной поезд командарма стоял на подъездных путях станции Петровск-порт (ныне Махачкала). Справа возвышались островерхие скалы, поросшие низкими соснами, слева плескалось, омывая гранитные берега, ласковое в ту пору Каспийское море. В раскрытые окна проникал свежий ветерок, настоянный на запахе соли и йода, доносился монотонный шум набегавших на гальку волн. Левандовский просматривал почту, когда дверь открылась — и на пороге появился бравый адъютант.

— Товарищ командующий, вас просит зайти к себе Сергей Миронович, — сказал он Левандовскому.

В вагоне Кирова командарм увидел Серго Орджоникидзе, Константина Мехоношина и еще одного, незнакомого ему, человека. Был он небольшого роста, смуглолицый, с темными живыми глазами и аккуратно подстриженными усами.

— Вот и наш командующий армией, — представил Левандовского Киров.

Незнакомец с улыбкой протянул руку:

— Анастас Микоян, — назвал он себя. — Очень много слышал о вас хорошего.

Командарм постоянно получал сообщения из Баку о ходе подготовки к вооруженному восстанию, и в этих коротких письмах нередко упоминалась фамилия председателя подпольного Бакинского горкома партии Микояна. И вот теперь им довелось встретиться.

Анастас Иванович подробно поведал о своем путешествии из Москвы в Баку. Ехать пришлось через всю Среднюю Азию и далее морем. В свою очередь командарм подробно ознакомил Микояна с планом намечавшейся операции.

— Удар будет комбинированным, это должно ошеломить врага. Нужно совершить стремительный марш-бросок, преодолевая каждые сутки сорок с лишним верст, — говорил Левандовский, водя указкой по карте. — Отряду бронепоездов предстоит, сокрушая на своем пути укрепления и заграждения врага, ворваться в Баку, захватить железнодорожную станцию, пресечь все попытки мусаватистского правительства организовать сопротивление. Высаженный десант возьмет под свой контроль прежде всего склады горючего и нефтяные промыслы. Кавалерийские части будут наступать на